— Не надо к боссу, очень тебя прошу — он озвереет. А жена вообще убьет, если узнает.

— Жена? Так ты еще и женат?

Сообразив, что прокололся, Мартин побелел еще сильнее. Но вообще-то я не особо удивилась. Такие шустрые любители оттянуться обычно наличие жен не афишируют.

— Что с тобой, Мартин? — поинтересовался вернувшийся Амир. — Бледный какой-то.

— Наверное, съел чего-нибудь, — промямлил Мартин.

Значит, правильно я все просчитала. Приятно понаблюдать за тем, как самонадеянный кобелина, поджав хвост, превращается в трусишку. Жаль, негде было раздобыть телефон жены. Долгая беседа с анонимной доброжелательницей, возможно, спасла бы ее от многолетних страданий. И от отстойного дрыганья ее милого плясуна.

Переговоры завершились довольно выгодными для меня сделками, и я с удовольствием проводила гостей к выходу. Амир оставил целую коробку рекламных образцов шоколадок, которые я вручала потом покупателям. К половине шестого жутко вымоталась, и мы с Тилли засобиралась домой.

— Гульнешь вечером? — спросила она, когда мы заперли магазин.

Тилли подарила мне чудесную открытку и купон на распродажу в магазин косметики «Боди шоп», где я намеревалась подлечить свою израненную душу, накупив гору баночек и флакончиков.

— Сегодня нет. В воскресенье с друзьями сходим куда-нибудь поесть карри.

— Жаль. Рожденье прикольнее отмечать день в день, без переносов.

Она погладила меня по плечу.

— Ну не грусти. Хорошего тебе вечера.

Дожила ты, Лора. Восемнадцатилетняя девчонка пожалела тебя, старушку.

— И тебе хорошего вечера, Тилли, — ответила я, изобразив бодрую беспечность.

Дорога домой лишь усилила хандру. Из-за сильного дождя на трассе произошла авария, потому с полчаса я еле-еле тащилась — достаточно, чтобы всласть погрустить об очередной вехе, приближающей роковую цифру «тридцать».

Когда подкатила к дому, была уже практически на грани истерики. Понимаешь, мама, отмечать двадцать девять любой девушке не в радость.

Ключи все время выскальзывали из мокрых от дождя пальцев, долго не могла попасть в скважину, вся промокла. И вдруг дверь сама распахнулась.

— Спасибо, Чарли, — благодарно пробормотала я. — Понимаешь, никак не могла…

Подняв глаза, я увидела… Джейми Ньюмана. Он легонько махнул мне рукой.

— Привет.

Я забыла про дождь.

— Что ты тут делаешь?.. Где Чарли?

— Ушла. По моей просьбе.

Выглянув наружу, где было темно и очень мокро, сказал:

— Может, все-таки зайдешь? А то промокнешь.

Надо сказать, порог я переступила не без опаски. Джейми захлопнул дверь. Лицо у него было напряженным.

— И все-таки… что ты тут делаешь?

— Ну-у… у тебя сегодня день рождения, и я подумал… Что ж ты стоишь, проходи в гостиную…

— Ладно, — сказала я, совершенно растерявшись. Я впервые видела Джейми после нашего расставания. Почему-то возникло ощущение, будто мы поменялись ролями (в смысле половой принадлежности) и сейчас он ошарашит меня новостью о своей беременности.

Я вошла следом за ним в гостиную, и у меня в буквальном смысле отвисла челюсть. Гостиная превратилась в… кусочек Италии. Железный столик, какие бывают в уличных кафе. И зонт над ним тоже имелся. На столике два бокала и бутылка пино Гриджио. Одна из стен закрыта фотографической фреской. Фото римской площади — пьяцца Навона. Огромное, примерно семи футов в высоту и семи футов в ширину. Многие считают её самой красивой из римских площадей.

У другой стены — низенький вазон с четырьмя виноградными лозами, источающими аромат свежих листьев. Из стереодинамиков лилась мелодия из тех, что звучат обычно в итальянских бистро. По-моему, это был Дин Мартин.

— Понимаю, что не удалось обойтись без штампов, — сказал Джейми, отодвигая для меня стул, — возможно, лозы — это уже лишнее. — Он окинул растения критическим взглядом. — Возможно… но все равно… С днем рождения, Лора!

Я села, все еще с разинутым ртом.

— И еще я нанял повара, потому что… ну, сама знаешь почему. Он угостит нас пиццей… а чем же еще? — он налил мне вина.

— Зачем ты все это сделал? — спросила я потерянно.

— У тебя день рождения!

— Но я шлюха. Так ты меня назвал. — Не могла не напомнить об этом.

— Назвал, было дело. Съехал с катушек. Крышу снесло. Прости меня.

— Зачем ты все это сделал? — снова спросила я, как заевшая пластинка. Все еще не могла прийти в себя.

— Помнишь, ты рассказывала мне о вашей с мамой поездке в Италию? На твой двадцать первый день рождения? — Он ткнул пальцем в сторону огромного фотоизображения. — Я знаю, что этих дней повторить нельзя, но ты сказала, что это были самые лучшие выходные в твоей жизни, ну вот…

Глаза защипало от слез. Надо же, запомнил.