Возле пустыря, уже успевшего порасти громадными кустами амброзии, у вагончика уже начали собираться рабочие. Сегодня надо было разровнять площадку и начинать готовиться к рытью котлована.

Ребята были практически все молодые, только бригадир - старикан лет шестидесяти со здоровым брюхом, прозванный из-за него Тарасом Бульбой.

– Что слушаешь?
– спросил один из парней у интеллигентного вида коллеги.

– Тебе такое не понравиться, - отмахнулся тот.

– И все же?
– настаивал парень.

– Стинга.

– А-а-а...

– "If you love somebody set them free", - добавил второй совершенно без акцента, наслаждаясь произведенным эффектом.
– Слышал? Ну, тогда о чем говорить.

В это время из-за поворота появился долгожданный трактор.

– Кончай трындеть!
– проорал Тарас Бульба.
– Взяли тачки, лопаты и по местам!

Рабочие медленно разбрелись.

Любитель Стинга задержался у вагончика. К нему из кустов амброзии вышел незнакомец. Он скользнул взглядом по фигуре рабочего, но смотрел, правда, словно сквозь него, и направился прочь. Причем все происходило без каких-либо звуков. Будто незнакомец был призраком.

В воздухе заметно похолодало, словно ты очутился внутри морозильной камеры.

– Ты чего тут застыл?
– вышел из вагончика бригадир.

Парень ткнул пальцем в спину незнакомца уже успевшего отойти на солидное расстояние.

– Чего там?
– Тарас Бульба посмотрел в указанном направлении.
– И что?

Рабочий, до этого хвастающийся знанием английского языка, "проглотил язык". Он путано пытался что-то объяснить.

– Чертовщина какая-то, - заключил бригадир.
– Тут давно про это место байки ходят. Про "черные тени".

Парень тоже что-то вспомнил по этому поводу, но промолчал. Ему-то думалось, что "тени" должны были появляться в полночь, а не утром, да еще при свете солнца...

76.

Андрей вышел на проспект и не спеша пошел вдоль разноцветных ресторанов, гламурных "шопов" и респектабельных "центров здоровья". Люди, словно воды реки, обтекали его, даже не замечая его, как препятствия. Для них он был незаметной "тенью", быстро несущейся по тротуару. Только холодные потоки - результат "всасывания" энергии из окружающей среды - только они могли выдать его присутствие.

Остановился Андрей возле кафе "A.v.e.n.u.e", присаживаясь на одно из вынесенных на улицу плетеных кресел, стоявших под ветвистыми каштанами. Пара секунд и он перестал быть "тенью": его тело уже стало обычным частным случаем.

– Доброе утро!
– перед Андреем возникла фигурка миловидной официантки.
– Что будете заказывать?

– Кофе. Натуральный. И лучше с корицей.

– Сахар?

– Ложечку, - Андрей втянул носом свежесть утра.
– И что-то сладенького.

– Не поняла?

– Тортик, круассан, сладкую булочку... Что-нибудь такое. На ваше усмотрение.

Девушка кивнула и юркнула в двери. Андрей расслабился в предвкушении небольшого завтрака. Рот заполнился слюной.

"Даже не думал, что еда может так влиять на настроение", - он запрокинул голову, глядя через листья на небо.

Он возвращался из полюбившегося так "Лукоморья" уже третий раз. Единственное за кем он тут скучал: это была Маша. Но эта скука больше напоминала легкую досаду от того, что потерял любимую вещь. И только.

Нельзя сказать, что он её отчаянно любил, как, скажем Отелло Дездемону, или Ромео Джульетту. Даже в тот день, когда они познакомились, не было того чувства "первой любви". Скорее, обоюдная симпатия.

"Хотя, что такое любовь в действительности?
– рассуждал не раз Андрей.
– Самогипноз? Химия тела? Физиология?"

Ответа он не находил. Чувства, безусловно, тут присутствовали. Но глубокой страсти, как в кино все же не было.

Просто ему с ней было комфортно.
– Так он когда-то определил для себя.

– Прошу. Вот ваш кофе и круассан с шоколадной начинкой.

Девушка поставила на столик маленький поднос. Андрей её поблагодарил, и взял чашку в руки. В нос ударил тонкий аромат корицы смешанный с бодрящим запахом натурального кофе.

Через секунду за столик присел Петр Сергеевич.

– Привет!
– как-то нехотя проговорил он.

– Доброе утро!
– Андрей широко улыбнулся и сделал глоток.

Петр Сергеевич этой улыбке напрягся. И вообще он выглядел каким-то разбитым.