– Устал?
– спросила она, присаживаясь напротив Андрея.

– Что?
– муж встрепенулся.
– Извини, не услышал.

Манера говорить стала прежней, - отметила Маша.

– Я пойду, подремлю, - пробормотал Андрей и поплелся в спальню.

Уже через минуту, он крепко спал на кровати, а Маша присела рядом и осторожно погладила его волосы. Они были жесткие, словно шерсть...

71.

Давно... Наверное, уже давно...

Так почему-то подумалось Маше.

Уже давно она закончила филологический факультет. Преподаватели в один голос твердили, что у нее талант к этой науке. Да и языки давались легко.

Английский, немецкий, финский... При желании, можно было продвинуться еще дальше. Работать в каком-то посольстве.

Но та роковая встреча с Андреем и жизнь переменилась. Пыльные полки с книгами сменились на вполне рядовые будни. Быт одолел страсть к науке.

Одно осталось неизменным - тяга к чтению... Но мир вдруг изменился... Да, мир действительно изменился.

Просто сейчас Маша не находила ни слов ни образов, чтобы описать эти изменения.

Прошло несколько дней в каком-то относительном спокойствии. Правда в воздухе висела какая-то недосказанность, неопределенность.

Однажды рано утром Маша вышла на кухню, где уже сидел Андрей. Он не спеша пил кофе, и читал газету.

– Доброе утро!
– проговорил он улыбаясь.

– Доброе утро, - Маша потерла сонные глаза.
– Ты чего так рано встал?

Андрей не ответил, а лишь отчего-то тихо рассмеялся. Он выглянул в окно, будто кого-то ждал.

– Будешь завтракать?
– спросил он.

– Буду. А ты что-то приготовил?
– Маша удивилась.

– Да, - неопределенно ответил муж.
– Чего хочешь?

– Не знаю... Может пирожное или торт какой.

– Садись, - Андрей пригласил Машу. Через мгновенье он поставил на стол большую чашку ароматного чая и корзинку с пирожными и кексами.

– Откуда...

– От верблюда, - оборвал Андрей жену, все так же мягко улыбаясь.

– Ты точно стал другим.

– Когда-то ты мне это уже говорила. Тогда я не поверил.

– А что произошло сейчас?

– Думаю, что раньше я был маленьким ребенком, которому ничего не понятно. Который жил по своим собственным представлениям. И вот кокон раскрылся и теперь я познаю мир в другом, так сказать, свете.

Теперь пришел черед Маши улыбаться. Слова мужа показались ей настолько наигранными, словно из дешевого телесериала.

Кажется, и Андрей это понял. Он пожал плечами, мол, что поделаешь, но факт остается фактом, какими словами и интонациями его не выражай. Он наклонился и по-отечески поцеловал жену в лоб.

– Видишь ли, - улыбаясь, говорил он, - лягушка, к примеру, видит только движущиеся предметы. Если я буду сидеть рядом с ней неподвижно, то, следовательно, для неё я, как объект живой природы - просто не существую. Но я ведь есть! Или возьмем насекомых: они могут различать такие спектры света, которые нам даже не снились. Пчелы видят ультрафиолет. А мы о нем знаем только понаслышке и благодаря научным знаниям. Но, так сказать, в глаза не видели, на что он похож.

– И что? К чему ты все это?

– К тому, что не все познается нашими чувствами...Помнишь, к нам приезжал Миша?
– спросил он.

– Конечно, помню.

– Я тогда подумал, что он умом тронулся... Даже хотел его "спасать", - Андрей рассмеялся.
– Если сейчас расскажу тебе, то ты посчитаешь меня таким же свихнувшимся.

– Почему? Может, и не посчитаю.

Андрей вздохнул. Маша пристально посмотрела ему в глаза и через секунду отвела свой взгляд.

Это был не Андрей. Вернее, и телом, и повадками, и даже голосом он очень походил на Андрея, но внутри, в душе, так сказать, это был совершенно иной человек. Другой, как когда-то она заметила.

– Что мы вообще знаем?
– негромко сказал Андрей.
– Что вообще означает "знать"? Я не поэт, не оратор. Красиво говорить не умею. Пусть мои слова покажутся напыщенными и не искренними... Пусть. Но все же, я скажу так: порой, мне кажется, будто я живу в каком глиняном сосуде. И знания, будто вода, капля за каплей наполняют его. И я поднимаюсь все выше и выше, к самой горловине. И уже достигнув ее, ловлю себя на самодовольной мысли: "Я достиг "небес". Пределов знаний". И вот, поднявшись до апогея, я стремительно лечу вниз, и снова нахожусь на дне сосуда. Но уже гораздо большего. В котором стоит первый сосуд. И снова "вода" наполняет его, и я поднимаюсь к новой горловине. Но, в конечном итоге, я понимаю, что я лишь щепка, и ничего не знаю, сколько бы таких "горловин" не миновал. Улавливаешь смысл?