Нельзя сказать, что господин Брюннер был яркой личностью. Это был человек маленького роста, с лицом, напоминавшим сжатый кулак, с бесгубым ртом и острой клинообразной бородкой. Он одевался у того же портного, что и Женер, но так и не постиг, что полосатая рубашка требует гладкого галстука. В тридцатых годах он некоторое время был членом парижского муниципалитета и с той поры сохранил пристрастие к высокопарному слогу и к так называемым «конфиденциальным разговорам», когда собеседники шепчутся, стоя нос к носу и держа друг друга за пуговицу пиджака. По мнению Марка, Брюннер не имел представления о многом таком, что было известно Женеру чуть ли не с колыбели, и это относилось не только к выбору галстука.

— Вы меня звали?..

Господин Брюннер привстал и протянул руку Марку.

— По этому поводу? — спросил Марк, указав на газету «Банк д’Ожурдюи».

— Да, мой добрый друг, и по этому поводу. Боюсь, что сегодня у нас будет нелегкий денек. Но успокойтесь, нам случалось выпутываться и из более тяжелых положений. Вы, надеюсь, понимаете, что, нападая на вас, хотят нанести удар нам?

— Не знаю, — сказал Марк, — откровенно говоря, не знаю.

— Дитя!

Брюннер часто называл Марка «дитя» (это была одна из тех фамильярностей, которые он себе позволял, чтобы быть с Марком также накоротке, как Женер, хотя как раз Женер никогда не обращался с Марком так фамильярно). Это раздражало Марка.

— Я вас слушаю, — сказал Марк. — Что вы хотите спросить?

Брюннер знаком показал Марку, чтобы тот подошел к нему и сел рядом с ним, совсем рядом, а затем спросил тихим голосом, почти шепотом:

— Марк, вам знаком некий Эдуард Морель?

— Да. Мы вместе учились на экономическом факультете.

— Вместе учились?

— Да. А почему вы спрашиваете?

— И вы были в хороших отношениях?

— Да, в довольно хороших.

— Вы и сейчас с ним встречаетесь?

— Нет.

— А известно ли вам, что он коммунист, что в январе он избран депутатом парламента и слывет уж — не знаю, справедливо это или нет, — хорошим специалистом в финансовых вопросах…

— Я знаю, — перебил его Марк. — Ну и что?

— Утверждают, что вы и сейчас с ним встречаетесь.

— Кто утверждает? Этот листок?

— Да. Здесь написано, что по субботам вы вместе обедаете.

С минуту Марк молчал. Ведь и в самом деле он недавно повстречал Мореля. Случайно. На улице. Это было, насколько он помнит, в конце января. Марк поздравил Мореля с избранием в парламент.

«Все еще работаешь с Женером?» — спросил его Морель. «Нет». — «А с кем же?» — «С Драпье». — «Поздравляю, — усмехнулся Морель. — Превосходный человек!» — «Сперва я не знал…» — «Чего не знал? — перебил Марка Морель. — Не огорчайся, старик, один другого стоит. Женер и Драпье — два сапога — пара. Когда они тебя выставят, приходи ко мне. Я тебе обрисую этих типов». — «Ладно! Но обойдусь без портрета. Я предпочитаю видеть их в натуре», — сказал Марк, и они расстались.

Марк решил, что этот разговор не касается Брюннера.

— Я обедаю с Морелем не только по субботам, но и по понедельникам и вторникам, а иногда и по четвергам. Это я его информирую. Я сообщаю ему самые ценные сведения, которыми располагаю. Именно поэтому он и слывет хорошим специалистом. К тому же я пишу тексты всех его парламентских речей. И, быть может, вам будет любопытно узнать, что я присутствую на всех заседаниях Центрального Комитета партии в качестве эксперта по вопросам финансов…

— Бросьте, бросьте, — сказал господин Брюннер. — Чего вы лезете в бутылку? Мы же с вами прекрасно знаем, на что способны эти господа, чтобы вам повредить.

— Если вы это знаете, зачем вы читаете их гнусный листок? Почему вы считаете необходимым задавать мне эти вопросы?

— Я хотел лишь убедиться в том, что вы не встречались недавно с Морелем.

— Разве вы не понимаете, господин Брюннер, что именно в этом я вас и упрекаю.

Брюннер придал своему лицу самое добродушное выражение.

— Меня, Марк? — переспросил он мягко. — Меня?

— Это господин Женер поручил вам спросить меня о Мореле?

— Нет, это я вас спрашиваю. Видите ли, Марк, я хорошо все обдумал. Было бы очень глупо дать им возможность первым поднять этот щекотливый вопрос.

— Будьте спокойны: они этого не сделают.

— Я хотел бы быть в этом так же уверен, как и вы. Но не боитесь ли вы…

— Нет, не боюсь, напротив, я надеюсь на это.

— Вы с ума сошли!

— Я и сам так думал. Я так думал еще минут пять назад, но теперь я знаю, что не сошел с ума.

— Так, значит, вы хотите скандала? Я вас предупреждаю, что господин Женер не потерпит, чтобы вы валяли дурака.

— Мне это совершенно безразлично. Ведь меня, а не господина Женера обвиняют в передаче сведений Морелю.