Шрифт:
– Не указывай мне!
– Не ходи, гадина.
– Не указывай мне! Что хочу, то и делаю, не ущемляй мою свободу!
– Дура.
– Сам дурак.
Барон кивнул и пошел к выходу.
– Куда же, куда же, – запричитала Полянка.
– Он скоро вернется, не волнуйтесь, – сказала ей Невеста, подходя. – Вы уж выпили шампанского? Давайте еще спросим, и сядем вон в тех креслах.
35. Эпистолярный жанр
В сопровождении свирепого Азиата поехал Барон на канал и там, на набережной, сверяясь с блокнотом, быстро обнаружили они нужный особняк.
Дворецкий доложил хозяину дома, что прибыл известный всему миру торговец мебелью. Фамилия торговца была хозяину хорошо известна – в гостиной на почетном месте стоял секретер «как у государя». Сынок вышел в гостиную в роскошном халате и со щегольской курительной трубкой в руке. Он посмотрел на мощного Азиата, улыбнулся, и, не гнушаясь, протянул руку торговцу. Барон, чуть поколебавшись, руку пожал. Присели у камина, а Азиат остался стоять.
– Чем могу служить? – спросил Сынок. – Не желаете ли выпить? Еще немного рано, а впрочем, у всякого свой распорядок дня.
– Нет, спасибо, – сказал Барон. – Вы меня не узнаете?
– Как же вас не узнать, любезный! Не только гравюры – даже портрет видел, когда побывал в вашей стране года три назад. Все-таки нашим портретным мастерам до ваших далеко пока что.
– Я не об этом. Возможно, мы встречались ранее.
– Не припоминаю. А впрочем, позвольте…
Сынок вгляделся в черты Барона.
– Действительно, мне почему-то знакомо ваше лицо, – сказал он. – Может, мы с вами встречались … э … на войне? Нет, вы для этого слишком молоды.
– Мне все говорят, что я выгляжу старше своих лет.
– Да? Странно, поскольку людям больше пристало вам льстить. Ну, вам лет тридцать пять, я думаю.
– Вы правы. Так где же и когда мы с вами встречались, сударь?
– Любопытно, любопытно, – сказал Сынок, улыбаясь, разгадывая загадку. – Где же? Вы не играете ли в карты?
– Очень редко, и только чтобы доставить удовольствие коллегам.
– Может, на каком-нибудь балу? – предположил Сынок. – Нет, скорее всего тоже нет … Судя по вашему произношению, вы южанин?
– Вообще-то да. Но не совсем. По рождению я ваш земляк, сударь.
– О! Правда? Приятно видеть, что соотечественники имеют влияние в разных сферах за границей. Вот что значит трудолюбие и упорство! Ну и талант, разумеется. Народ наш талантлив. Осталось совсем немного – чуть больше свободы, и мы удивим весь мир!
– Возможно, сударь, поскольку народ действительно талантлив и щедр. Между нами говоря.
– Разумеется, Барон, разумеется.
– При этом, – продолжал Барон, – народ талантлив во всем, за что бы не брался. Не подумайте, что я говорю это просто потому, что сам являюсь выходцем из народа – нет, это совершенно объективная оценка, сударь.
– О, безусловно, Барон, я понимаю – вы человек не только умный, но и практический, кому, как не вам, здраво судить о таких вещах. Вы много путешествуете…
– Да, сударь. Спешу в частности отметить следующую деталь: народ наш … ничего, что я говорю «наш»?
– Барон, я в душе всегда был республиканцем. Дворянство – тот же народ, у всех у нас общие предки.
– Рад, что вы так думаете. Да, так вот, сударь – народ наш талантлив во многих областях деятельности.
– Совершенно с вами согласен. Совсем недавно я посетил книжную лавку, и мне там рекомендовали стихи молодого поэта – выходца из народа. Если вы все еще помните родное наречие, я мог бы вам одолжить книгу – превосходные стихи, Барон!
– В данном случае, сударь, мне хотелось бы поговорить с вами не о стихах, а об эпистолярном жанре. У меня с собою есть образец этого жанра, и я бы хотел, чтобы вы на него взглянули и оценили. Мне дорого ваше мнение, сударь.
Сынок удивленно посмотрел на Барона. И сказал:
– Разумеется, Барон. Боюсь, что не совсем улавливаю…
Барон вытащил из кармана письмо и протянул Сынку.
Некоторое время Сынок читал и разглядывал письмо. Вежливая улыбка сошла с его лица. Он посмотрел на Барона.
– Кажется, я понимаю, кто вы на самом деле, – сказал он.
– Я польщен, сударь. Понимание – великое дело.
– Что же вам от меня нужно?
– Мне нужно знать, кем это писано.
– Судя по почерку, писала наша тогдашняя горничная по прозвищу Мышка.
– Под вашу диктовку?
– Нет. Таких писем было тогда много, некоторые печатали в газетах. Письмо списано с газетной заметки.
– Следовательно, это ваша матушка велела Мышке написать письмо.
– Нет. Это я велел, по настоянию одного знакомого, человека весьма опасного, но с практическим складом ума.