Шрифт:
— Это я дорогая токийская женщина? — с сомнением спросила я.
— Теперь да.
Через несколько часов он снова позвонил:
— Все в порядке. Встречаемся на «Сибуя» у памятника Хатико [11] во вторник в половине третьего.
Когда я приехала на место встречи, там толпилась молодежь, среди которой я чувствовала себя пришельцем из космоса. Их нелепая одежда и дурацкие прически привели меня в раздражение. Разве они думают о своих матерях, этих несчастных затворницах, заточенных в четырех стенах тесных домишек? Они вообще о ком-нибудь думают, кроме самих себя? А вдруг среди них и мой сын? Что, если он смотрит на меня в этот самый момент?
11
Хатико — пес породы акита-ину, которому в 1934 г. воздвигнут памятник около станции «Сибуя». Здесь он почти 10 лет ждал своего хозяина с работы, где тот скоропостижно скончался 21 мая 1925 года.
Я чуть не бросилась обратно в метро, но тут объявился господин Пак. Услышав мое фальшиво-бодрое приветствие, он ободряюще сжал мне руку.
— Не волнуйтесь, все будет хорошо, — шепнул он.
Слова эти были совсем не к месту, но из его уст прозвучали очень убедительно.
Не отпуская моей руки, господин Пак провел меня сквозь путаницу улиц Догендзака [12] и остановился перед голубым четырехэтажным зданием. Отель по-французски назывался «Au Claire de Lune», что означает «лунный свет».
12
Догендзака — центр проституции в Токио.
В Догендзака не проникает солнечный свет, и днем там всегда сумерки, так что вывески на домах свиданий светятся неоном круглые сутки.
Господин Пак отпустил мою руку.
— Идите к стойке и попросите ключ от комнаты номер 504. Клиент вас уже ждет.
Ко мне снова вернулись все мои страхи. Я с ужасом взглянула на него, как бы умоляя отпустить меня домой. Но господин Пак уже отвернулся, чтобы идти.
— А сколько я там должна пробыть? — проговорила я ему вслед.
— Зависит от вас, — бросил он, не оборачиваясь.
«Лунный свет» был очень приличным домом свиданий с солидной стойкой, лифтом и даже небольшим ресторанчиком и икебаной в вестибюле, совсем как в настоящем отеле. Место не из дешевых — цена за номер начиналась с 10 000 иен за пять часов. Подойдя к женщине за стойкой, приезжей по виду, я попросила ключ. Она вручила мне его молча. Я поднялась на лифте на пятый этаж. Вы, вероятно, недоумеваете, откуда в четырехэтажном доме пятый этаж? Но дело в том, что там еще имелся подвал. Сейчас в домах свиданий делают по два подземных этажа. В «Лунном свете» был только один, что говорило о том, что это вполне респектабельное заведение. Я терпеть не могу подвальные этажи. Там снимают номера самые мерзкие клиенты.
— Да ты и вправду шикарная, — прозвучал мужской голос, когда я вошла в номер.
На мне было черное платье «Дольче & Габбана». На этот бренд всегда можно положиться, если вы хотите иметь пристойно-сексуальный вид. Мужчина стоял у телевизора и курил. Сильный акцент выдавал в нем жителя Кюсю.
Я так перепугалась, что боялась поднять глаза и разглядывала его ботинки. К моему удивлению, они не были ни французскими, ни итальянскими — на ногах у него была всего лишь дешевая японская подделка. Я сразу же почувствовала превосходство. Может, он и важный босс, но на мне-то были туфли от Луи Виттона.
— Иди разденься и почисти зубы, — скомандовал он.
Памятуя слова господина Пака, я безропотно повиновалась.
— И не закрывай дверь в ванную, — добавил он.
Занимаясь чисткой зубов, я пыталась разглядеть его в зеркале. Но в номере было темновато, и его лицо терялось в полумраке. Мне стало как-то не по себе.
Раздевшись, я легла на кровать, молясь, чтобы все поскорее кончилось. От страха я так одеревенела, что мужчина никак не мог в меня войти. Потеряв терпение, он со злостью бросил:
— Я просил опытную женщину, а ты лежишь тут, как бревно.
Я была оскорблена его словами. Так пренебрежительно со мной еще не разговаривали. Вероятно, я зажалась еще сильнее, и после нескольких неудачных попыток мужчина грубо оттолкнул меня и встал с кровати.
— Пожалуйста, не уходите, — отчаянно взмолилась я.
Не обращая на меня внимания, он принялся натягивать брюки.
Выскочив из постели, я обхватила его ноги, бессвязно повторяя:
— Нет, нет… пожалуйста… не надо…
Наконец он сбросил брюки, и, схватив меня за голову, прижал к своему медленно опадавшему мужскому достоинству. Потом он заставил меня раскрыть губы и довести его до состояния полной боевой готовности. Добившись успеха, я хотела отвернуться, но он опять схватил меня за голову и, крепко сжав ее, начал резко двигать тазом, все глубже проникая ко мне в рот. В голове у меня загудело, словно по ней били, как по барабану. Я стала задыхаться. Внезапно напор ослаб, я судорожно отвернулась, чтобы глотнуть воздуха, и он кончил прямо мне на голову, оросив волосы и уши.