– Вы так думаете? Отчего же тогда мадам пришла с баулами? – намекнул он. – Комната вам точно понадобится, не обманывайте старого человека…

– Вот как?

– Милая девушка, только очень взволнованная, – простуженным голосом бормотал Рамар, распахивая дверь и впуская меня первым в фойе, не слишком заставленное мебелью, но обильно оснащенное предметами богатого декора.

Сбоку от центрального входа на мягком табурете сидела растерянная Лана, а рядом с ней стоял какой-то безусый юнец в студенческом камзоле.

А ведь платье на ней дорожное, в нём и ехала сюда…

Бедняжку не приняли в лицей! Успела поругаться с чиновниками?

Я пару секунду выдержал паузу, чуть склонил голову, осмысливая происходящее, друзья за спиной тоже безмолвствовали. Тем временем хозяин гостиницы положил на стол небольшую сумочку и сел на массивный стул за небольшим письменным столом, вообще-то тут у них что-то вроде рецепшн.

– Лана, что ты здесь делаешь? – выдал я вопрос тупее тупого.

Она привстала, сжимая в руках небольшую деревянную шкатулку, и с милой улыбкой, словно экстренный приход был самым обыкновенным делом, сказала:

– Я пришла к вам!

– Почему с багажом?

Грубовато вышло.

– Спасибо тебе за тёплую встречу, Марк! – её настроение резко переменилось, теперь девушка чуть не плакала.

Отлично сказанул! Чёрт! Оглянулся. Гика кашлянул и толкнул вперёд Геллерта на один шаг. Опираясь на кончики тщательно наманикюренных ногтей, Рамар склонился над столом и рассеянно улыбнулся. Я тупо ощерился в ответ, не очень понимая, как теперь выкрутиться.

Молодой человек в съехавшей набок мягкой шляпе паузой воспользовался правильно – вытянулся во фронт и бодро представился:

– Тино Энкуди, мы поступили в один класс лицея, помог донести вещи! Лана, теперь я могу идти? Извини, но родители заждались, волнуются…

Она покивала, не отнимая от лица мокрого платка, взмахнула в знак благодарности рукой, и сопровождающий быстро исчез за дверью.

В этот момент оживший Геллерт шагнул вперёд и осторожно приобнял девушку за плечи.

– Мы тебе очень рады, милочка, не сомневайся! – прогудел он со всей своей слоновьей нежностью. – Просто немного растерялись… Ну, да не лей же ты слёз, сейчас сядем за стол, выпьем… Эй, хозяин, где твоя ленивая челядь? И куда девался этот бездельник бариста? Клянусь Пречистым Ванком, я сделаю из него мученика, если он не поспешит тотчас же накрыть стол!

Поднявший в этот момент голову хозяин посмотрел на молодёжь с любопытством и некоторым опасением, встал было, чтобы отдать распоряжение, но тут же застыл, услышав следующие слова девушки:

– Бунт! Там настоящий бунт, уважаемые! – начала она рассказ, задыхаясь от волнения и пережитого страха.

Словно плотину прорвало.

– На площадях – толпы людей, большинство пока ведёт себя спокойно, не шатается, но они к чему-то готовятся. Многие улицы уже перекрыты, а рогатки ночной стражи собраны в кучу возле двора лорда Грандура, из них строят баррикады!

– Спокойно, Лана, спокойно, – попросил я, стараясь соображать быстро. – Как я понял, ты убежала из лицея?

Ну, ты и джентльмен, Марк Уишем…

– Именно убежала! В самый последний момент, и уверена, что теперь оттуда не выбраться! Когда мы с Тино, прижимаясь к стенам и закрывая лица, шли мимо толпы, я думала, что нас сейчас порвут на части! Столько злых лиц! Несколько бродяг даже поднялись со своих ящиков и бочек, намереваясь последовать за нами, они истошно кричали что-то непристойное, свистели и хохотали, как дикари!

Бунт… Все святые Ванкоры, боги старые и новый, конечно же, это самый настоящий бунт! Не протест, не бегство от страшной болезни, не поиск законной защиты от северных варваров, а загодя организованный бунт! Теперь всё сходится, становится на свои места.

– Всё будет хорошо, ты с нами. Скажи, а что же гвардейцы? – спросил я.

Она отпила холодной воды из стакана, протянутого возничим, громко вздохнула и продолжила:

– Учитель, который посоветовал нам не дожидаться погрома и уходить как можно быстрей, прежде чем открыть дверь, сказал, что гвардейцев не хватает, а стража крепости, стоящая на стенах, предала своего господина, переметнувшись на сторону бунтовщиков! Самое ужасное для меня в том, что среди бунтовщиков есть почти все ученики старших курсов лицея! И они радуются происходящему, подбадривают толпу! На площади перед ратушей начали возводить лобное место, настоящее: высокий помост с двумя столбами, соединенными наверху поперечиной, я видела, как вязали удавки… Нет никаких сомнений: эти обезумевшие люди действительно собираются вешать, обезглавливать и иными ужасными способами лишать жизни тех, кто им помешает или же просто не понравился! Со своего двора лорд не замечает того, что творится на ратушной площади, а группы гвардейцев, спешащих ко двору, пробраться к своему властителю не могут, их хватают и валят на землю!

Позади с грохотом упал стул, всполошившийся Рамар истошно заорал, призывая распорядителя со слугами, и, не дожидаясь отклика, опрометью бросился затворять внутренние ставни на окнах. Снаружи решётки для красоты, а внутри – массивные дубовые доски, не видимые с улицы. Мудро.

– Пойдёмте наверх, надо облачаться и брать оружие, – решительно приказал я. – Баулы оставим тут, всё равно скоро будем уходить. Быстрей!

– Мне не тяжело, подхвачу, в такие часы не знаешь, где кроется ушлый воришка, решивший разжиться во время смуты за твой счёт, – сказал Геллерт. – Гика, хватай!