С осени 1926 года на ул. Викторьена Сарду уже проводились регулярные учебные занятия, которые вели И. Я. Билибин (русский орнамент и лубок), Л. Е. Родзянко (роспись по фарфору), Н. Д. Милиоти (живопись), В. И. Шухаев (живопись). М. В. Добужинский вел композицию, живопись, рисунок [713] . Из представленного списка педагогов и дисциплин видно, что учебный процесс был поставлен на серьезные академические рельсы (с постановкой, натурой), но с учетом специфики декоративных искусств и декоративного стилизаторства. За руководство каждой из дисциплин Добужинскому платили (и, видимо, всем остальным) по 200 франков [714] . Из его письма Ф. Ф. Нотгафу от 22 декабря 1926 года известно, что он два раза в неделю дает уроки, у него 20 учеников, еще он читает лекции в «области применения материала в искусстве» [715] .

О преподавании в Институте Д. Стеллецкого точных сведений нет, но со слов священника Владимира Ягелло (настоятеля храма иконы Знамения Божьей Матери на ул. Экзельманс в Париже, рассказавшего в беседе (16 апреля 2008 года) автору статьи о воспоминаниях своего отца, настоятеля этого храма в прошлом, – правда, он находился в то время на ул. Одесса) Дмитрий Семенович короткое время работал в Институте. Вместе с Глобой он вел монументальную религиозную живопись и оформлял в 1928–1929 году совместно с Глобой и учениками уже названную церковь. Иконопись вместе с Глобой преподавал также известный парижский иконописец, член общества «Икона», В. В. Сергеев.

27 марта 1927 года в эмигрантских газетах «Последние новости» и «Возрождение» вновь появились анонсы о работе институтских классов, сообщалось, что композицию ведет И. Я. Билибин, декоративное рисование – М. В. Добужинский, стилизацию – М. В. Кирвуд [716] . Роспись по фарфору и по эмали преподает, видимо, вместо Родзянки, старшая сестра М. Исцеленовой-Лагорио Александра Лагорио [717] . Та же газета полгода спустя дает еще один анонс, проливающий свет на практику детища Глобы: «В Русском художественно-промышленном институте под рук. Н. В. Глобы работают мастерские: художественного шитья, набойки, пошуара (рисование по трафарету), эмалевой инкрустации и по работе с фарфором» [718] .

Известны именаучеников школы. Главным образом это помощники Николая Васильевича в его церковной деятельности – Н. Е. Рубан, Е. Н. Толли, Б. А. Меллер, К. А. Половцев, Де Валеро, А. И. Орлов, Н. С. и С. С. Давыдовы, Д. С. Троицкая, А. Г. Сабо, Р. В. Лукин и др. [719] . По рисункам Глобы под его руководством и при личном участии они выполняли чеканные оклады, шили пелены и плащаницы, вырезали деревянные кресты [720] .

Школу Глобы посещала и брала консультации по росписи фарфора известная художница О. Глебова-Судейкина, до эмиграции (1917–1924) работавшая на Государственном фарфоровом заводе в Петрограде [721] .

Мастерская по росписи фарфора, вероятно, была одной из востребованных. Интерес к фарфору, и в частности к новому русскому фарфору, благодаря успеху советских художников-керамистов на парижской выставке 1925 года и персональной выставке А. Щекатихиной-Потоцкой 1926 года в том же Париже чрезвычайно высок. Русские художники: А. Щекатихина-Потоцкая, обладательница золотой медали Выставки 1925 года, С. Судьбинин, С. Лиссим, Э. Давидова, Е. Илинская, М. Латри, позже С. Чехонин и др. – все они так или иначе были связаны с Глобой и его заведением [722] .

В Париже существовала фарфоровая фабрика Ф. Юсупова «Фолья», созданная им в начале 1920-х и нуждавшаяся в собственных профессиональных художественных кадрах, которые и должен был поставлять институт Глобы. Вряд ли это было большое предприятие, скорее, небольшая мастерская, на которой ведущими художниками работали А. Лагорио, ее сестра М. Лагорио-Исцеленова и Н. Исцеленов, они расписывали фарфор в духе русского модерна [723] . Продукция предприятия продавалась в открывшемся в 1925 году фарфоровом магазине «Моноликс» того же Юсупова [724] , обеспечивала русские рестораны и другие эмигрантские заведения.

В мастерских Института делали немало предметов церковной утвари и убранства. Со строительством русских православных храмов в зарубежье церковное направление становится в преподавании одним из ведущих. Как и до революции Глоба разрабатывает эскизы и рисунки образцов церковной утвари, его ученики осваивают чеканку, басму, перегородчатую эмаль, шитье, резьбу по дереву [725] .

Институт, как уже упоминалось, готовил своих учеников в основном для эмигрантских предприятий, т. е. для тех, где работали только русские: для созданного Юсуповым Дома моды «Ирфе» и для Дома вышивки «Китмор» вел. кн. Марии Павловны Романовой и им подобных, для мастерских, обшивающих и одевающих артистов театра, кино, варьете.

Лучшие произведения учеников отбирались на конкурсы и выставки. Читаем «Последние новости»: «В декабре 1928 года – происходит вручение наград Русской художественно-промышленной школе за участие в организованной мэрией Парижа XVI округа большой выставке. Директору Глобе Н. В. присуждена золотая медаль, сотрудникам школы Т. С. Ижболдиной, В. М. Добролюбовой, А. Ф. Лукези, Б. А. Меллер, В. В. Сергееву и Полю Плино – дипломы и золотые медали» [726] .

Но в конце 1920-х положение института стало меняться. Несмотря на успех, его педагоги начали испытывать серьезные материальные трудности. Сын И. Билибина вспоминает: «Кроме церковной и графической работы, отец еще тогда преподавал в школе Глобы бесплатно. Он на такие дела был всегда человек очень щедрый, он был всем всегда очень доступен и всегда готов оказать посильную помощь» [727] .