В Париж в 1925 году, как писала эмигрантская пресса, Глоба приехал известной личностью, высокопрофессиональным специалистом с репутацией блестящего организатора и художника-педагога, знатока русского народного искусства и руководителя художественно-промышленного образования в довоенной России [703] .

Русские художники в Париже делились на тех, которые «натурализовались» и стали французскими подданными, как М. Шагал, М. Ларионов с Н. Гончаровой (перед самой войной принявшие французское подданство), и тех, которые до самой смерти были на положении «русских французов», эмигрантов-апатридов. Глоба относился к последним.

Отсутствие французского гражданства сильно осложняло положение русских людей. Но маргиналами они себя не считали. Страницы эмигрантских газет и журналов, выходивших на русском языке, – яркое свидетельство их кипучей деятельности, направленной в первую очередь на сохранение национальной культуры и национальной школы для будущей России. В зарубежье создавались русские школы и институты по разным специальностям. Многие русские, особенно в 1920-е годы, надеялись еще вернуться в Россию и быть полезными своей родине [704] .

Н. В. Глоба тоже внес в это дело свою лепту. Оказавшись в Париже, благодаря щедрым пожертвованиям кн. Ф. Юсупова, князя М. А. Горчакова и при поддержке М. М. Федорова и помощи Земгора (Союза Земств и городов), он решает восполнить пробел в художественном образовании в области декоративного искусства [705] . Многочисленные эмигрантские круги нуждались в своем искусстве, что сделало востребованными художников – не только живописцев и графиков, но и мастеров монументально-декоративного искусства (светского и церковного), иконописцев, живописцев по фарфору, модельеров, мастеров кройки и шитья, традиционных художественных ремесел.

Избавившись от идеологической опеки, Глоба начинает все сначала. В 1926 году по подобию Строгановского училища он создает Русский художественно-промышленный институт и становится его руководителем. В XVI («русском») округе Парижа на улице Викторьен Сарду, 12, близ виллы французского драматурга первой половины XX века Викторьена Сарду, он арендует совсем новый дом, современной, 1925 года, постройки в стиле ар деко. Этот дом принадлежал доктору Перенну, который помимо медицинской практики увлекался живописью [706] . В доме находились большая светлая остекленная мастерская, выходящая в красивый, типично французский парк. Нам пока неизвестно, как произошло знакомство Глобы с врачом, вероятней всего, Николай Васильевич лечился у него в соседнем госпитале. В любом случае, Русский институт он открыл в одном из красивейших уголков Парижа.

Спонсором института, как уже упоминалось, выступил князь Ф. Ф. Юсупов [707] . Позже институту стал помогать и князь М. А. Горчаков.

Появившийся институт имел много названий – это и Школа прикладных искусств имени Строганова, Школа Глобы, Институт князя Юсупова, Институт декоративного искусства. В справочной литературе его называют Русским художественно-промышленным институтом в Париже [708] .

«Эта школа, – как писали о нем исследователи истории русской эмиграции, – существовавшая под патронажем князя Юсупова, располагала немалыми средствами. Она занимала частный дом в XVI округе (ул. Викторьена Сарду, 12) и несколько мастерских, в которых учащиеся осваивали ткацкое дело, искусство художников по тканям, искусство гравюры. Школа могла себе позволить принимать довольно много учащихся, например в 1926 году в ней училось более 50 человек. Она готовила учеников для работы на эмигрантских художественных предприятиях и для Дома моды Феликса Юсупова. Лучшие произведения учеников отбирались для продажи в лавке князя. Таким образом, в среде русских эмигрантов со временем, начиная от хозяина и кончая подмастерьем, создавалась новая социальная и профессиональная иерархия» [709] .

М. Добужинский, которому Глоба предложил преподавать, в письме к жене от 4 июля 1926 года сообщал: «Вчера меня пригласил по рекомендации Юсупова к себе Глоба, бывший директор Строгановского училища в Москве, который на деньги Юсупова основал здесь Институт декоративного искусства, он уже функционирует несколько месяцев. Они развивают это дело с осени и приглашают преподавателей и лекторов. Согласились уже Шухаев, Билибин и Стеллецкий. Я тоже дал свое согласие на руководство мастерской декоративной и плакатной, и может быть графической, и обещал прочитать мои лекции по декоративному искусству. Пока у них 50 учеников, делают красивые шали, вышивки, набойки и эмаль. «Тон» всего начинания симпатичен, не официален. Глоба хочет вообще объединить здесь художников и дать заработок ученикам. Я думаю, что это даст большие знакомства, вся аристократия учится там, и, конечно, это будет оплачиваться не менее 3000 франков в месяц, может быть и больше» [710] . Кроме постоянных учеников в Институте декоративного искусства могли работать все желающие, для которых по вечерам устанавливалась натура. Сеанс длился два часа и стоил 4 франка [711] .

Из письма Добужинского видно, что работа по созданию института началась уже с осени 1925 года, т. е. почти сразу же по приезде Глобы в Париж. И к лету 1926 года в нем уже активно работали художественные мастерские.

6 мая 1926 года состоялось собрание института, на котором Глоба делает доклад о русском национальном художестве, озвучивает цели и задачи, т. е. недвусмысленно позиционирует Институт как преемника дореволюционного Строгановского училища и всего его методического и художественного наследия. «На собрании присутствовали И. Я. Билибин, Б. Билинский, Борис Григорьев, Н. И. Исцеленов, К. Коровин, А. Лагорио, М. А. Лагорио-Исцеленова, Н. Д. Милиоти, А. Л. Поляков, С. Соломко, А. Экстер» [712] . Как видно из перечня, многие художники были широко известными и даже знаменитыми в России, имели большой педагогический опыт. Разные по манере и стилю, они представляли лучшие художественные силы русской эмиграции, и Глоба хотел их видеть педагогами своего института.