Шрифт:
— Ну? — спросил инспектор.
— Я полагаю, — медленно проговорил Эллери, выпрямляясь и пряча лупу, — я полагаю, что мы наконец нашли завещание Джорджа Халькиса.
Славному сержанту потребовалось десять минут, чтобы решить проблему, как ему выудить из кучи пепла кусочек бумаги, чтобы не повредить его, такой он был хруп-
кий. Наконец это удалось ему, когда он подцепил клочок тонким острым гвоздем, закрепленным на конце трости Эллери. Как и предсказал Эллери, клочок бумаги, без сомнения, был частью завещания Халькиса. Каким-то чудом фортуна распорядилась так, что сохранилось именно то место, где было вписано имя нового наследника галереи Халькиса. Крайне неразборчивым почерком, в котором инспектор тотчас же узнал почерк слепого Джорджа Халькиса, там было написано: Альберт Гримшо.
— Это подтверждает показания Нокса, — сказал инспектор, — и доказывает, что по новому завещанию Слоун фактически исключался из числа наследников.
— Совершенно, — сказал Эллери. — Тот, кто сжег этот документ, показал себя редкостным недотепой… Загадочно, весьма загадочно.
— Ясно одно, — удовлетворенно сказал инспектор, — Слоун постарается изо всего этого вывернуться. Анонимное письмо, теперь вот — завещание, мертвый Гримшо, который, видимо, был его братом, — все это явно послужит для него причиной нескольких бессонных ночей. Ты здесь все закончил, мой мальчик?
Эллери кивнул. Он еще раз обвел фонарем подвал.
— Полагаю, что мы нашли здесь все, что можно было найти.
19
Оба Квина и сержант Белье направились к вилле Халькиса и стучали, пока не открыл дворецкий. В ответ на вопрос инспектора Уикс сообщил, что все живущие на вилле в данный момент находятся дома. Трое пришедших направились в библиотеку, инспектор сурово распорядился, чтобы туда как можно скорее явился Гильберт Слоун.
Инспектор подошел к телефону, который стоял на письменном столе Халькиса, позвонил Пепперу и сообщил ему, что завещание найдено. Пеппер пообещал немедленно приехать. Второй звонок — в управление полиции — кажется, не слишком удовлетворил Старика.
— Джимми не знает, как подступиться к этому анонимному письму. Никаких отпечатков пальцев. Писавший, должно быть, очень осторожный тип… Ну, входите же, Слоун! Хочу поговорить с вами.
Слоун нерешительно вошел в комнату, озираясь, присел на краешек стула и скромно сложил руки на коленях. Эллери прикурил сигарету и сквозь клубы дыма стал рассматривать Слоуна в профиль.
— Слоун, — инспектор начал без обиняков, — мы поймали вас на лжи, и не один раз.
Слоун побледнел.
— Опять начинается… Я уверяю вас…
— Вы уверяли нас, что до эксгумации никогда не видели Альберта Гримшо, — перебил его инспектор. — Вы продолжали настаивать на этой очевидной лжи даже после того, как ночной портье из отеля «Бенедикт» узнал в вас одного из тех людей, которые посещали Гримшо ночью тридцатого сентября.
— Ну, конечно, — запинаясь, пробормотал Слоун, — он говорил неправду.
— Ах, он говорил неправду? — Инспектор подался вперед и фамильярно похлопал Слоуна по колену. — Ну, а что вы ответите, мистер Гримшо, если я скажу вам: мы знаем, что вы — брат Альберта Гримшо?
Нельзя утверждать, что Слоун, услыхавший это, представлял собой особо приятное зрелище. Он хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег; глаза вылезли из орбит, а на лбу выступил крупный пот.
— Маленький сюрприз для вас, Слоун, а?.. Ну, давайте, выкладывайте свою подноготную!
Инспектор был очень нетерпелив.
Наконец Слоуну удалось немного прийти в себя. Он собрался с мыслями и снова обрел дар речи.
— Как, черт побери, вы докопались до этого?
— В конце концов, это наше дело. Но ведь это и в самом деле так, вы же не будете отрицать?
— Нет. — Слоун вытер пот со лба. — Нет… Но я не понимаю, как вы…
— Объяспите-ка нам все, Слоун!
— Альберт и вправду был моим братом. Когда отец и мать у нас умерли — это было много лет назад, — мы остались совсем одни на свете. У Альберта всегда был тяжелый характер. Мы крупно поссорились и расстались.
— И вы сменили свою фамилию?
— Да. Разумеется, когда-то меня звали Гильбертом Гримшо. — Он сглотнул слюну, глаза его увлажнились. — Когда Альберт в первый раз попал в тюрьму, я взял девичью фамилию своей матери, потому что думал — не переживу позора. Я начал все с нуля и сообщил Альберту, что в будущем не желаю иметь с ним ничего общего… Альберт не знал, что я сменил фамилию. Я уехал с родины. Так я появился в Нью-Йорке и открыл тут свое дело… Но я поручил следить за Альбертом, и длилось это достаточно долго. Я боялся, что он начнет меня шантажировать, если нападет на мой след. Конечно, он был моим братом, но в то же время — неисправимым бездельником и человеком никчемным.
— Значит, вы приходили в отель к Гримшо ночью в ту пятницу?
Слоун вздохнул.
— Бессмысленно продолжать запираться. Да. Он не знал, что мне известен весь его прискорбный жизненный путь. Мне было известно, где он находился после того, как во вторник вышел из тюрьмы. И вечером в четверг я отправился в отель, чтобы переговорить с ним. Мне не нравилось, что он избрал полем своей деятельности Нью-Йорк. Я хотел убедить его уехать.
— Секунду, мистер Слоун, — вмешался Эллери, — когда вы видели своего брата в последний раз — до того, как посетили его в четверг вечером?