— Что он хотел, моя госпожа?

— Того, чего никогда не получит.

Мне вслед донесся его смех. Значит, он услышал! Тем лучше.

Теперь я в полной мере поняла, что имел в виду магистр Ульфр под «предопределенностью». Императрицу звали так, как нарек ее Рейвен. Значит, я — это она? Силы! Неужели все так туго завязано и тянет одно за другое? И я в центре этого узла. Лучше пока не думать об этом и сконцентрироваться на более важных делах.

У покоев императора — распорядитель и стража. Они уже предупреждены о моем визите и объявляют, что я прибыла к императору. Массивные двухстворчатые двери распахиваются, и меня впускают внутрь, а Мэв остается снаружи.

С чего начать? Что попросить у императора?

— Ваше величество?

Как и в прошлый раз, он подошел ко мне.

— Моя госпожа, — сказал он.

— Полноте. Мы знаем, кто мы есть, — ответила я. — Сегодня я получила доказательство ваших слов. Возможно, вы правы.

— О чем вы? Что случилось?

— Ох, не спрашивайте, ваше величество…

Думаю, в моем голосе было что-то такое… Император прорычал:

— Это он? Что он сделал?! Я убью его!

— Нет-нет, он… ничего не сделал, — ответила я и успокаивающе сжала его руку. — Просто у меня начинает складываться картина происходящего. Еще одна часть встала на место.

Странно. Я шла сюда собранная и готовая стать «императрицей» и отыграть свою роль до конца. Эта маска защитила меня при встрече с сидом. Но я не хотела играть с императором. Он этого не заслужил!

— Вы говорите то, что думаете? — не поверил он. — Или просто не хотите поединка?

— Ну… — подумала я, опустив ресницы и глядя на наши сплетенные пальцы. — Скажу прямо, сейчас это явно лишнее. Хуже, чем сейчас, уже не будет. Союзника вы уже потеряли. Завтра вам надо руководить войсками. А устраивать дуэли будете после этого… если пожелаете.

— Разумно, — ответил он, и я снова взглянула на него. — Она тоже ставила общее дело выше личных интересов.

«Она!» Вот и заговорили невзначай о том, что я хотела знать. Это было не похоже на меня. Я была эгоистична. Желание предотвратить войну — всего лишь следствие того, что я хотела спасти сида. Даже сейчас я все еще надеялась на это.

— Давно хотела спросить, ваше величество, — сказала я. — Почему в хрониках ее называют «вдовствующей императрицей»? Насколько я знаю, после Второй Республики в ходе переворота вы пришли к власти и основали династию. В хрониках этот вопрос замалчивается.

Джедия взъерошил короткие темные волосы рукой.

— Это долгий разговор.

— Ну, а все-таки?

— Присядем? — указал он рукой на стол.

Он отодвинул стул, и я села рядом. Он тянул время или, быть может, собирался с мыслями. На столе — фарфоровый кувшин и пара кубков. Совсем недавно здесь кто-то выпивал.

— Знаете… В детстве было неприятно, когда меня называли «ублюдком» или «безотцовщиной», — начал Джедия. — Когда мы переехали из пригорода в Хефе Примо, моя мать представлялась вдовой, чтобы меня не дразнили.

— Только поэтому? — удивилась я. — Не из-за политики?

— И это тоже.

Что-то не вязалось в этой истории.

— Ваше величество, вы стыдились ее? Считали, что она не подходит к вашей новой жизни?

— Нет! — возмутился он. — Никогда!!!

Кубок, случайно задетый его рукой, покатился по столу, забрызгав его одежду алыми каплями. Император выругался.

— Хм…

— Простите, — извинился он.

Наверное, подумал, что меня оскорбили его слова. Ну… слыхала я и более крепкие выражения, особенно от своих пациентов. Я подняла кубок, достала платок из поясной сумочки и промокнула липкие капли. Рейвен пил из этого кубка. Интересно, а на ободке остался след его губ? Но кубок пуст, ничего не осталось.

— Ваше величество, наряд испорчен.

— Плевать. У меня их полно.

«Их тоже кто-то шьет и стирает». Подумала, но не сказала.

Интересно, до того, как стать императором, он был таким расточительным? Он у власти уже более двухсот лет. Привычка к роскоши — опасная вещь. Привыкаешь быстро. Человек отдаляется от простых смертных. Забывает, что он такой же, как и остальные. Память у людей короткая.

— Тогда почему? — настаивала я. — Все, что вы сказали, и так лежит на поверхности.

— Я хотел стать лучше всех. И стал. Ради нее, — ответил он. — Потому что она так хотела. Я! Я сделал ее императрицей.

«А хотела ли она?» Мне было все равно, кто и что подумает. Больше задевало, когда оскорбляли моих близких. Кажется, ему это было нужнее, чем ей.

— Как удачно, — мягко подколола его я. — Мне уже четыре десятка лет, повелитель. Я кое-что знаю о жизни. Одного желания мало, чтобы подняться из народа.

— Всегда докапываетесь до причины? — тоже улыбнулся он. — Хьюго сделал меня тем, кто я есть. Монета всегда падает аверсом, и там мой портрет. Мы победим, моя госпожа. Пока он и другие вероятностные маги со мной, мы победим. И сиды нам не нужны.