Через некоторое время миссис Бейкер взглянула на часы.

— Всего хорошего, друзья, — сказала она. — Здесь мы с вами расстанемся.

— Вы возвращаетесь в Марокко? — удивилась Хилари.

— Это не совсем соответствовало бы тому, — ответила миссис Кэлвин Бейкер, — что я сгорела в результате крушения самолета! Нет, у меня другой маршрут.

— Но ведь кто-нибудь может узнать вас, — допытывалась Хилари. — Кто-нибудь из тех, кто видел вас в отелях Касабланки и Феса.

— А, — отмахнулась миссис Бейкер, — теперь у меня другой паспорт, хотя действительно моя сестра, некая миссис Кэлвин Бейкер, погибла именно в результате крушения самолета. Все находят, что мы с сестрой были очень похожи. — И добавила: — Что касается случайных соседей по гостиницам, то для них все путешествующие американки на одно лицо.

Да, мысленно согласилась Хилари, так оно и есть. Миссис Бейкер обладала какими-то общими, неприметными чертами. Чистоплотность, аккуратность, тщательно уложенная прическа, чрезвычайно монотонный лепечущий голос. Внутренний мир ее, поняла Хилари, был старательно замаскирован, его как бы и не существовало вовсе. Миссис Кэлвин Бейкер выставляла миру и окружающим только фасад, а что пряталось за фасадом, постичь непросто. Как будто она умышленно уничтожала те признаки индивидуальности, которые отличают одного человека от другого.

Хилари почувствовала желание высказать ей все это. Они с миссис Бейкер стояли несколько в стороне от остальных.

— Никто и не знает, — сказала Хилари, — какая вы на самом деле.

— Вам это зачем?

— Зачем мне? Понимаете, я чувствую, что мне необходимо это знать. Мы путешествовали вместе и были довольно тесно связаны между собой. Мне кажется странным, что я ничего о вас не знаю: что вы чувствуете и думаете, что вы любите и не любите, что важно для вас, а что нет.

— У вас очень пытливый ум, моя дорогая, — ответила миссис Бейкер. — Если нужен мой совет, обуздайте свои наклонности!

— Я даже не знаю, из какой вы части Соединенных Штатов!

— Тоже не имеет значения. Я порвала со своей страной. У меня есть веские причины, по которым я не могу вернуться туда. Если мне представится возможность отомстить своей стране, я это сделаю с удовольствием.

На секунду-другую злоба исказила черты ее лица и изменила голос. Но через мгновение она опять превратилась в веселую и бодрую туристку.

— Что ж, всего доброго, миссис Беттертон. Надеюсь, вас ждет приятная встреча с вашим мужем!

Хилари беспомощно проговорила:

— Я даже не знаю, где я нахожусь! В какой части света, имею в виду.

— Теперь из этого можно не делать тайны. Глухое местечко в горной системе Высокого Атласа.

Миссис Бейкер отошла от нее и стала прощаться с остальными. В последний раз весело взмахнув рукой, она пошла по взлетному полю. Самолет был уже вновь заправлен, и летчик стоял рядом. Легкий мороз пробежал по коже у Хилари. Ей показалось, что с отлетом самолета обрывается последняя связь с внешним миром. Питерс, находившийся поблизости, казалось, почувствовал ее состояние.

— Место, откуда возврата нет, — тихо сказал он. — Это, наверное, о нас.

Доктор Баррон спросил Хилари:

— У вас еще осталось мужество, мадам, или вы уже хотите побежать за своей американской подругой, забраться вместе с ней в самолет и бежать назад… назад, в мир, который вы покинули?

— А могу я уехать, если захочу? — спросила Хилари.

Француз пожал плечами:

— Кто знает?

— Мне позвать ее? — спросил Энди Питерс.

— Конечно, нет, — резко ответила Хилари.

Хельга Нидхайм с презрением проговорила:

— Здесь не место слабохарактерным неженкам!

— Мадам не неженка, — возразил доктор Баррон. — Она всего лишь задает себе вопрос, который задала бы любая здравомыслящая женщина.

Он подчеркнул слово «здравомыслящая», как будто оно выражало разницу между Хилари и немкой. Однако немка осталась равнодушна к его словам. Она ни во что не ставила всех французов, оставаясь нагло уверенной в собственном превосходстве. Эрикссон встрял высоким и нервным голосом:

— Когда наконец удалось обрести свободу, разве можно даже думать о том, чтобы вернуться назад?!

Хилари не сдавалась:

— Но если невозможно вернуться назад или хотя бы выбрать возвращение, то это уже не свобода!

Один из слуг подошел к ним и произнес:

— Прошу вас, машины готовы!

Они вышли из здания через заднюю дверь. Их ждали два «кадиллака» с шоферами, одетыми в униформу. Хилари жестом показала, что хочет сесть впереди, рядом с шофером. Объяснила она свое желание тем, что сзади ее иногда укачивает. В это объяснение, казалось, поверили сразу. Пока они ехали, Хилари время от времени затевала с шофером отрывочную, бессвязную беседу. О погоде, о достоинствах машины. Она говорила по-французски легко и свободно, и шофер с охотой отвечал ей. Его поведение было совершенно естественным и будничным.