С легким чувством головокружения она вернулась к окружавшей ее действительности. Мысли ее проносились с бешеной скоростью, как у попавшей в ловушку крысы, но в то же время сознание руководило ее поступками, заставляя играть предназначенную ей роль.

Маленькую группу пришельцев из внешнего мира встретил крупный, приятного вида человек, наверное, лингвист, судя по тому, что он перебросился с прибывшими одной-двумя фразами на их родном языке.

— Enchante de faire votre connaissance, mon cher docteur! [28] — пробормотал он доктору Баррону и повернулся к Хилари:

— А, миссис Беттертон! Очень рад приветствовать вас здесь! Боюсь, вам пришлось перенести длинное и трудное путешествие. Ваш муж чувствует себя отлично и, разумеется, с нетерпением ждет встречи с вами.

Он сдержанно улыбнулся ей, и эта улыбка, как заметила Хилари, не коснулась его холодных выцветших глаз.

— Должно быть, — добавил он, — и вы страстно желаете увидеться с ним.

Опять возникло головокружение — люди, стоящие вокруг нее, то приближались, то отдалялись, словно покачиваясь на морских волнах. Энди Питерс протянул руку и помог ей удержаться на ногах.

— Наверное, вы не слышали, — сказал он гостеприимному хозяину. — Миссис Беттертон попала в авиакатастрофу в Касабланке, которая привела к сотрясению мозга. Поездка не пошла ей на пользу. А теперь еще и волнение от предстоящей долгожданной встречи с мужем. Я считаю, что сейчас ей следует прилечь где-нибудь в темной комнате.

Хилари чувствовала нежность в его голосе, в поддерживающей ее руке. Она качнулась еще раз. Это было бы просто, невероятно просто — рухнуть на колени, вяло упасть на пол, симулировать обморок. Или близкое к обмороку состояние. Позволить уложить себя в постель в темной комнате, хотя бы ненадолго отсрочить момент разоблачения. Но Беттертон обязательно придет туда к ней, любой муж пришел бы. Он придет туда и наклонится над постелью в мягком полумраке, и с первыми звуками ее голоса, с первыми проблесками неясных очертаний ее лица, как только его глаза начнут привыкать к темноте, он поймет, что она не Оливия Беттертон.

Мужество вернулось к Хилари. Она выпрямилась. Румянец покрыл щеки. Она вскинула голову.

Если было суждено наступить ее концу, пусть это будет доблестный конец! Она пойдет к Беттертону и, когда он откажется признать ее, предпримет последнюю попытку, бросив ему в лицо уверенно и бесстрашно:

«Нет, конечно же, я не ваша жена. Ваша жена — мне очень жаль, это ужасно — она погибла. Я была с ней в больнице, когда она умирала. И я пообещала ей, что разыщу вас и передам вам ее последние слова. Я искренне хотела этого. Понимаете, я симпатизирую тому, что вы делаете здесь. Я разделяю ваши политические взгляды. Я хочу помочь…»

Шатко, неубедительно, шито белыми нитками… А как объяснить такие незначительные пустячки, как поддельный паспорт, фальшивая кредитная карточка? Да, но ведь иногда срабатывает самая наглая ложь… если лгать с соответствующей уверенностью… если есть характер для этого. Во всяком случае, лучше проиграть в борьбе.

Она выпрямилась, мягко освободившись от поддерживающей ее руки Питерса.

— Нет-нет. Я должна увидеть Тома, — заторопилась она. — Я должна пойти к нему… сейчас же… немедленно… пожалуйста…

Крупный человек воспринял ее слова с участием. С симпатией. Хотя его глаза оставались все такими же холодными и наблюдательными.

— Конечно, конечно, миссис Беттертон. Я вполне разделяю ваши чувства. А, вот и мисс Дженнсон!

К ним подошла худая девушка в очках.

— Мисс Дженнсон, познакомьтесь. Это миссис Беттертон, мисс Нидхайм, доктор Баррон, мистер Питерс, доктор Эрикссон. Будьте так добры, проводите их в регистратуру. Предложите им что-нибудь выпить. Я присоединюсь к вам через несколько минут. Только отведу миссис Беттертон к ее мужу. Очень скоро опять буду с вами. Снова повернувшись к Хилари, он произнес: — Прошу вас следовать за мной, миссис Беттертон.

Быстрыми шагами он устремился вперед, она — за ним. В том месте, где коридор делал поворот, она бросила последний взгляд через плечо. Энди Питерс все еще смотрел на нее. У него был какой-то озадаченный, несчастный вид, на мгновение ей показалось, что он последует за ней. «Должно быть, он догадался, — пронеслось в мозгу Хилари, — что здесь что-то не так, догадался по моему виду, но не знает, в чем дело».

Еще она подумала, слегка вздрогнув: «Возможно, я вижу его в последний раз…»

И, повернув за угол вслед своему сопровождающему, она подняла руку и взмахнула ею в прощальном жесте.

Крупный человек говорил бодрым голосом:

— Сюда, миссис Беттертон. Боюсь, первое время наше жилище будет казаться вам слишком запутанным. В нем так много коридоров, и все они так похожи.

«Как во сне, — обжигали мысли Хилари, — во сне, когда идешь целую вечность по стерильно белым коридорам, поворачиваешь, опять идешь и никак не можешь найти из них выход…»

Она сказала:

— Я не предполагала, что это будет э… госпиталь.

— Вы ничего и не могли предполагать, не правда ли? — В его голосе прозвучала чуть заметная садистская нота самодовольства. — Вам пришлось, как говорится, лететь вслепую. Кстати, меня зовут Ван Хайдем. Поль Ван Хайдем.