Шрифт:
Дело кончилось тем, что Федору Николаевичу выделили в Сокольниках зимний дом с небольшим садом. Переезжали зимой, а весной все преобразилось, сад зацвел и оказался не таким уж и маленьким.
— Ну, дядя! — восхищался племянник.— Да у тебя здесь рай земной…
— Пристраивайся, если есть охота.
— Еще бы неохота!
Федор Николаевич подал заманчивую идею. И уже до войны семья Павла Зыкова имела еще сорок четыре метра жилой площади, не считая неотапливаемой террасы.
Война не принесла бедствий в дом Федора Николаевича. По возрасту он мобилизации не подлежал, поэтому по-прежнему работал на заводе, а хозяйством занималась нестарая вдова, жившая здесь же, в поселке. Решили «попробовать» сначала, не прибегая к загсу. И сожительница Зыкова– старшего проявила себя достойной хозяйкой. Она купила в деревне телку, вырастила ее, и вскоре в доме Зыковых появилось молоко. Два послевоенных года были тяжелыми, голодными, а новая чета Зыковых жила припеваючи: огород, сад, корова, а потом хозяйство разрослось, появились куры, гуси, утки и даже кролики. Конечно, хлопотливое было дело, зато сытное, доходное. Только после этой проверки жизнью они зарегистрировали свой брак.
Формально Павел никакого отношения к этим хозяйственным делам Федора Николаевича не имел, но скрытно от людских глаз помогал и всячески содействовал процветанию хозяйства дяди. Вообще Павел после того, как его избрали депутатом райсовета, взял на себя обязанности штатного консультанта, за что дядюшка и его новая жена не оставались в долгу. С ранней весны и до первых морозов у Зыковых не переводились свежие овощи. В Сокольники семейство Павла Порфирьевича переезжало в первые дни школьных каникул, а уезжало только осенью. Да и зимой наезжали часто.
В сущности, у Зыковых было две, а не одна квартира. Расстояние от городского дома до дачного хозяйства измерялось получасом езды па такси.
Но председатель Моссовета о том не знал.
— Прошу вас, напишите заявление на мое имя,— предложил он.— И оставьте помощнику. А мы примем соответствующие меры.
— А заявление уже написано. Прошу вас,— и Зыков протянул написанный на машинке текст.
Председатель свел брови. «А депутат-то — мужик дошлый». И сказал, как бы констатируя сам факт:
— Предусмотрительно. Весьма предусмотрительно.
Он прочел заявление, задумчиво пожевал губами и что-то начертал на уголке.
— Оставьте эту бумагу у меня. Через неделю, в крайнем случае дней через десять вас пригласят в управление учета и распределения жилой площади.
Прощаясь с депутатом, председатель уже не захотел подавать ему руки, а Зыков протянуть свою не решился.
Впрочем, беда не столь велика, детей с ним не крестить, а главное было сделано.
В семье Зыковых водились деньги, и немалые, даже сталевар не зарабатывал так много в первые послевоенные годы, как токарь-скоростник. Крупные суммы, получаемые Зыковым, тратить было не на что. Валентина слала деньги сыну в Ташкент, любила приодеться, старалась, чтобы и Павел выглядел ей под стать. Но вскоре Валентина стала полнеть, и ее страсть к нарядам несколько поутихла. Павел же всегда оставался подтянутым, моложавым, однако его траты на одежду были не разорительными. Одежду и обувь он носил по многу лет, сказывалась врожденная бережливость.
Большие суммы помещались супругами Зыковыми на разные счета в сберегательных кассах. Как-то работники сберегательной кассы посоветовали им вложить значительную часть их накоплений в «золотой» заем, или, как его тогда называли, в беспроигрышный. И случилось неожиданное. Вот уж правду говорят в народе — деньги текут к деньгам. Именно по «золотому» займу на Зыковых свалился самый крупный выигрыш.
— Теперь покупайте «Победу»,— пошутила заведующая сберегательной кассой.— У меня легкая рука. Вам скоро дадут.
И опять Зыкову повезло. Через месяц после вселения в новую двухкомнатную квартиру на его имя пришла открытка.
Машину он поспешил получить, во избежание каких– либо случайностей или недоразумений. Поставил ее у Федора Николаевича, освободив от разного хлама большой сарай. Дяде же Павел строго-настрого наказал, чтобы никому ни слова не говорил о покупке, а уж если случайно кто-либо обнаружит «Победу», надо говорить, что это он, Федор Николаевич, купил.
Федор Николаевич внимательно оглядел племянника, как бы взвешивая и оценивая стоявшего перед ним человека.