надо учитывать, что земли в Полтавской и Екатеринославской губерниях были одними из

самых дорогих в России, соответственно 182, 91 рубля и 161, 32 рубля за десятину, а земля

где-нибудь в Оренбургской губернии стоила 28,51 рубля за десятину. К тому же все самые

крупные землевладельцы, возглавляющие список, имели поместья на Урале, где стои-

мость десятины земли была тоже сравнительно невысокой.

“ Мы были у князя Сергея Кочубея.

Отец оделся отлично, даже надел светлые перчатки.

Я была в белом, как на скачках в Неаполе, только шляпа была в черных перьях и такого

фасона, который в России признан образцом хорошего тона...

Имение князя в восьми верстах от Гавронцев - это знаменитая Диканька, воспетая

Пушкиным вместе с любовью Мазепы и Марии Кочубей.

По красоте сада, парка, строений Диканька может соперничать с виллами Боргезе и Дория

в Риме. Исключая неподражаемые и незаменимые развалины, Диканька, пожалуй, даже

богаче, это почти городок. Я не считаю крестьянских изб, а говорю только о доме и

службах. И это среди Малороссии! Как жаль, что даже не подозревают о существовании

этого места. Там несколько дворов, конюшен, фабрик, машин, мастерских. У князя мания

строить, фабриковать, отделывать. Но лишь войдешь в дом, всякое сходство с Италией

исчезает. Передняя убрана бедно в сравнении с остальными комнатами, и вы входите в

прекрасный барский дом; этого блеска, этого величия, этого божественного искусства, которое приводит вас в восторг в дворцах Италии, нет и следа.” (Запись от 1 октября 1876

года.)

Князь, типично русский вельможа старого времени, взяв ее под руку, ведет по дому и

показывает свою картинную галерею, статуэтки, портрет князя Василия Леонтьевича,

своего предка, которого пытал и обезглавил изменник Мазепа. Портрет этот висел на

стенке шкафа, в котором хранилась в то время его окровавленная рубашка. Впоследствии

эта рубашка хранилась в Покровской церкви села Жуки, соседнего полтавского имения

князей Кочубеев. Может быть, князь Сергей Викторович показывал ей и свой герб, рас-

сказав, что девиз этого герба: “ Elevor ubi consumor!” - возвышаюсь, когда погиб!
– дан

Петром I, который возвратил Кочубеям конфискованные имения, а также пожаловал име-

ния Искры, который не имел наследников.

Двоих сыновей князя, Виктора и Василия, в то время в имении не было, и Муся с ними не

познакомилась, но, вероятно, она уже знала, что оба молодые князя пока еще не женаты.

Вот какие женихи, очень богатые и очень знатные, должны были ее заинтересо-вать. Что

впоследствии и подтвердится.

В Гавронцы доходят вести из Европы. Мария узнает, что кардинал Антонелли при смерти.

Опять возникают мысли о Пьетро, которые она, впрочем, отметает. Ей нестерпи-мо

скучно, неужели, думает она, ей предстоит до конца жизни смотреть, как мочатся ко-ровы.

Сколько можно играть на пианино для полтавских гиппопотамов!

Она едет в Черняковку, где провела все детство, чтобы разобраться с дядей Алек-сандром, который управляет не поделенным имением и выяснить все, что касается их до-ли, их

денег. Ей кажется, что дядя обманывает ее и мать. Дядя, однако, легко выдает все

документы и сверх того двадцать тысяч франков, чтобы она могла послать деньги в Ниц-

цу. Естественно, после этого отзывы ее о дяде самые восторженные. Но дядя не так прост.

Через несколько лет она напишет о нем: “продувная бестия”.

Колетт Конье на основании нескольких маловразумительных записей делает за-ключение, что отец ее питает к Марии чувства совсем не отеческие, о чем ее осторожно пытается

предупредить дядя Александр, но сама же не знает, как быть с явным противо-речием в

его словах, поскольку он же со своей супругой Надин уговаривают Марию, что-бы она

сделала все и забрала с собой в Италию Константина Башкирцева.

Вот как об этом написано в неизданной части дневника:

“Он (дядя Александр - авт.) говорит мне, что я совершаю ошибку, оставаясь в Гав-ронцах, что мое пребывание здесь только обесчестит меня, что от сестер моего отца мож-но

ожидать всего, что они способны даже подсыпать снотворного, как в романах месье