– Тсс-с-с! Не волнуйся, и не ломай голову. Я рассчитал все до мелочей, солгал Фрост.

Он понятия не имел, как обернется дело, когда одиозный Чен исчезнет со сцены. И сообщать об этом Густаву и Лундигану было бы, по меньшей мере, неразумно.

– Давайте пока заниматься насущным. По словам Цзиня, в наше распоряжение поступят несколько надежных бойцов. Подмога.

– Или охрана, - сказал молодой наемник.
– Чтобы мы никуда не смылись.

Густав поглядел на Фроста и едва не застонал:

– Чудно! Просто великолепно! Хэнк, я начинаю подумывать о перемене деятельности! На свете есть вещи, которых ни за какие доллары не купишь! Даже за двадцать пять тысяч.

– И чем займешься? Поедешь домой, заведовать кладбищем автомобилей? Или откроешь бакалейную лавку?

– Прекрасная мысль. Только, Хэнк, я предпочитаю за рулем сидеть. Автомобильные свалки, скорее, по части моего братца...

– А уж сейчас и подавно сел бы за руль, правда?
– захохотал Фрост.
– С ветерком прокатился...

Огромный немец, тащивший штурмовую винтовку, словно младенца, на сгибе левой руки, лишь сокрушенно вздохнул.

– Тебе хорошо, селедка сушеная, а при моей комплекции б тропиках пешком путешествовать накладно, - пробурчал он без малейшего раздражения. И тоже засмеялся.

Фрост хлопнул Густава по плечу и подумал: "А чему, собственно, я радуюсь?"

Марш продолжался более двух суток. На третий день они вступили в предгорья, где стало неизмеримо прохладнее, и Фрост опять - не без удовольствия - облачился в полевую форму. Грудь и плечи наконец-то получили небольшой отдых от москитов и колючих веток.

Редкая, растянутая колонна скользила вперед...

Фрост увидел дым над крышами небольшой деревни еще издали. Не сговариваясь, наемники ускорили шаг. Люди полковника Цзиня подтягивались к голове походного строя, рассредоточивались поотрядно.

Автомобиль Цзиня скрипнул тормозами, остановился посреди сельской площади. Многие хижины пылали. Другой лендровер - начисто лишившийся шин, - стоял неподалеку на оголенных ободьях колес.

Густав слегка поотстал, подозревая, что вот-вот может сыскаться работа для пулеметчика, и начал присматривать выгодную позицию. Лундиган же, напротив, постарался опередить основные силы, умчался, временно пропал из виду.

Фрост прямиком направился к машине полковника.

Он приметил чьи-то длинные, шелковистые волосы, развеваемые свежим ветерком. А обогнув лендровер, узрел их обладательницу. Молодая женщина, лет двадцати восьми. Американка, или уроженка Европы. Лицо перепачкано машинным маслом, одежда истрепана и запачкана, однако смотрит вызывающе, гневно морщит брови, что-то втолковывает Цзиню...

Девушка стояла, решительно подбоченившись, и кричала довольно громко, но шум и топот приближающейся колонны не позволили Фросту разобрать всего. Голос высокий, почти альт. Напоминает о Бесс... По выговору судя - американка.

Приметив наемника, Цзинь поспешил отвернуться. Фрост приблизился вплотную, положил руку на дверцу лендровера, услышал окончание тирады:

– ...лятый палач, видимо решил, будто бедняги прячут от него урожай опиума! Или просят за него чересчур много! Последствия сами видите! И повторяю: моя организация не пожалеет сил, прекратит эту зверскую бойню, а заодно искоренит всю отраву, из-за которой убивают неповинных. Будьте уверены... И, повторяю: я не заткнусь!

– Мисс!
– почти жалобно воззвал полковник.
– Я ведь не могу прихватить вас! Попросту не могу!

– Вы единственный здешний военачальник, слывущий порядочным! Вы пытаетесь положить конец торговле опиумом. Именно ради встречи с вами организация отправила меня в эти края. Имеется разрешение бирманского правительства провести с вами переговоры! В Бирме уже устали от побоищ, вызванных сбытом наркотика! Но если я не смогу сопровождать вас, наблюдать события собственными глазами, - как написать беспристрастный отчет? Послушайте, ведь в Рангуне заверяли, будто все улажено и вы не возражаете!

– Да, но, видите ли, мисс Линдсей, обстоятельства меняются. Мои, к примеру, изменились почти коренным образом. Уверяю вас, я по-прежнему полон решимости бороться против этой заразы...

Долго крепившийся Фрост наконец не выдержал и разразился гомерическим хохотом.

– Извините!
– сказал он, слегка успокоившись и вновь обретя дар речи.

– Кто вы?
– решительно осведомилась девушка.

– Я?
– переспросил Фрост.

– Да, вы! Кажется, я обращаюсь именно к вам!