– Хорошо.
– Я настроил деактиватор и укрылся в камере, прикрывшись отстегнутым от скафандра контейнером.
– Я готов.

– Ну, ни пуха, ни пера тебе.

– К черту.

Я тщательно прицелился, глядя на экранчик, и зажмурившись, нажал на спуск. Да, это все-таки был не триолит. От удара, как мне показалось, вздрогнул весь звездолет, а чудовищный жар проник даже внутрь скафандра. Когда же я открыл глаза, перед ними плавали яркие зеленые круги. Но, выглянув из своего убежища, я все-таки увидел, что прицелился недостаточно хорошо и лоскут отделился едва ли на треть, встав сейчас почти перпендикулярно стенке дюзы.

– Видишь?
– спросил я шепотом.

– Вижу, - последовал ответ, - может быть, лучше вернешься?

– Ну, уж нет. Это дело нужно доделать до конца.

Второй выстрел - импульс оказался удачнее первого, он почти полностью оторвал лоскут. Но какой-то осколок от него ударил в контейнер, а через него и меня в живот, от этого меня даже помутило. А каково было бы, если бы это был не осколок, а весь отрезанный лоскут, мне даже стало страшно от такой мысли.

– Вик, тебе сильно больно?

– Да нет, терпимо, - соврал я и послал еще один, последний импульс.

В левую руку, которой я держал деактиватор, впилась раскаленная игла и пробила навылет скафандр. Засвистевший в дырку воздух вынес с собой тут же замерзающие капельки крови. Но особой боли я не ощутил, меня помутило от вида крови. Я схватился за руку, чтобы не дать воздуху выходить, я не знал, что этот скафандр сам тут же затянул отверстие. И я не заметил, как выплыл из дюзы в открытый космос. Отсеченный лоскут, улетая, перерубил мой страховочный тросик. Когда же я увидел, что от корабля меня уже унесло на десяток метров, я чуть было не заревел от собственного бессилия. А меня уносило все дальше и дальше, медленно, но неотвратимо.

На фоне искаженного огромной скоростью звездного неба уменьшался мой корабль. Эта картинка настолько прочно врезалась у меня в память, что я еще долго после этого видел ее в кошмарных снах. А тогда, как мне показалось, я даже перестал правильно воспринимать окружающую действительность. В себя же меня привело то, что я увидел, что корабль ощетинился лучами фотонных выхлопов из дюз ориентации и начал медленно приближаться ко мне. Через минуту я уже оказался возле открытого шлюза, того самого, через который словно бы тысячу лет назад выходил из корабля. Я ухватился обеими руками за комингс и втолкнул себя в шлюз. Но окончательно в себя я пришел только когда шлюз наполнился воздухом.

– Вик, что с тобой, почему не отвечаешь?
– спросил сильно встревоженный голос.

– Я ничего не слышал. Меня зацепило осколком.

– Показывай.

Я расстегнул замок на запястье, снял перчатку, поднял рукав. Рука немного повыше браслета была действительно словно бы проколота, и крови сейчас уже не было совсем, правда рука все-таки болела.

– Жить будешь, ничего такого особенно страшного. Шевелишь-то ею нормально?

– Вроде бы, - я это вполне убедительно продемонстрировал.

– Направляйся в медотсек, там приведешь себя в порядок.

– А как же с пультом в рубке двигателей?

– Автоматы там уже почти закончили восстановление. Вот сейчас заканчивают... Ура, контроль восстановлен.

– Включи тяжесть, а то меня от этой невесомости уже мутит. Не хочется новых синяков и шишек набивать.

– Включаю, но только не на все же. А то тебя еще сильнее замутит. Жди.

Я очень медленно опустился на пол, тяжесть появилась и нарастала. Ощутить под ногами твердый пол показалось мне очень приятным ощущением. Но тут же у меня усилилась тревога:

– Что с этим чертовым пылевым поясом?

– Кажется, мы его только что проскочили, концентрация пыли упала почти до обычного значения... Если можешь немного потерпеть, приди в рубку.

– Иду.

– Опускаю тебе лифт.

В рубке тот же голос из динамиков сообщил:

– Концентрация пыли резко убывает. Мы выходим из пояса. Каковы будут указания?

– А как ты сам считаешь?

– Я думаю, что скорость нужно все равно сбросить, хотя бы до ноль семи це.

– Действуй, как считаешь нужным.

– Сначала я проведу коррекцию курса. Убедимся, что двигатели еще могут работать.

– Согласен.

Там внизу, на корме, снова загремели двигателя. Но только сейчас в их звуке появилась какая-то визгливая нотка, а корабль сотрясала мелкая, но частая вибрация, к счастью слабая.

– Ничего страшного, все в пределах допустимого. Кажется, на этот раз действительно пронесло. А я, если сказать честно, здорово перепугался, даже соображать поначалу не мог.

– Зато сейчас все позади, - сказал я сквозь зубы, потому что снова резанула боль в руке.