– Сильно болит?
– переменив тон, спросил голос.

– Прилично. Осколок-то насквозь прошел, вон, даже в скафандре две дыры.

– Если бы не насквозь, было бы еще больнее. Спускайся в медотсек.

В медотсеке я пробыл недолго. Я не стал пользоваться услугами медицинской техники. Я сам обработал себе ранку антисептиком. Потом, следуя советам голоса, поставил себе несколько уколов. От них боль почти сразу же отступила. А когда она отступила, я почувствовал, что очень хочу есть и чуть меньше - спать.

– Я жрать хочу, как голодный хищник.

– Нисколько не удивительно, ты после анабиоза не съел ни крошки. Как будешь кушать? Нормально или, может быть, пилюлей обойдешься?

– Не хочу никаких пилюль.

– Тогда вот что, пройдись до столовой пешком, а я за это время что-нибудь для тебя сочиню. Идет?

– Если только по дороге не свалюсь от усталости и не усну.

– Не свалишься.

До столовой я дошел, правда, наполовину я уже наверно спал. В столовой, за открытой дверцей кухонного автомата меня уже ждал завтракообедоужин.

– Сам то ты есть хочешь?
– совсем уж не к месту спросил я.

– Спасибо, я сыт.

Я довольно быстро расправился с едой и отправил пустые тарелки в заурчавший зев утилизатора.

– А сейчас, Вик, иди в каюту.

– Я и так уже иду.

– Как дойдешь, сразу же нажми голубую кнопку. Хорошо?

Я кивнул в ответ. Зайдя в каюту, я сразу же нажал эту самую кнопку на терминале. Потом стянул с себя одежду и сразу же рухнул на кровать, рассчитывая уснуть немедленно. Но сон, который еще недавно подстерегал меня буквально на каждом шагу, сейчас почему-то не приходил, хотя усталость у меня была огромная.

– Вик, ты не спишь?
– осторожно спросил голос из динамика.

– Нет, не сплю.

– Сейчас на корабле все в порядке. Спи, не доводи себя еще раз до срыва.

– Я знаю, что все в порядке, но сон почему-то не идет. Мысли всякие мучают...

– Тебе наверно очень трудно?

– Поставь себя на мое место, тогда поймешь.

Динамик довольно долго молчал. Оттуда доносились какие-то совершенно непонятные звуки. Потом он резко и как мне показалось, довольно обиженно сказал:

– Я никогда не буду на твоем месте! Никогда! Понимаешь меня, никогда! Как и ты на моем. Потому что ты человек, а я всего лишь машина. ЦНЛ. Корабельный кибермозг.

Услышав это, я вскочил с кровати так, словно меня ударило током. Что же такое со мной сегодня творится. Я ведь даже не задался вопросом, кто этот мой собеседник. Я знал, что на корабле кроме меня никого нет, но даже не вспоминал об этом. И даже подсознательно не думал о нем, как о машине, скорее наоборот, как о человеке. Что за наваждение такое нашло на меня?.. Нет, не могу я представить, что это машина, потому что машина просто не может вести себя так, так почеловечески.

– Не верю, - сказал я и посмотрел в черный зрачок видеокамеры с какой-то совсем уж глупой надеждой. За этим последовала довольно долгая пауза и наконец-то динамик снова ожил:

– Прости меня, Вик, за то, что я такой вот. Я не должен был делать того, что сделал.

– Что ты сделал?

– За то, что я показался тебе человеком. И долго не давал понять, кто я на самом деле.

– Никакая машина не может вести себя так, - попытался возразить я, таких машин просто не бывает.

– Бывает, - ответил он с вздохом, или если верить ему, то прекрасно это сымитировал.

– И все-таки кто же тогда ты?

– Машина, железяка, как ты говорил.

– Ну, тогда и ты прости меня.

– За что?

– За то, что так говорил. И еще за то, что выключением тебе угрожал. Это ведь для вас очень больно.

– Дело прошлое...
– из динамика послышалось сопение, словно бы кто-то дышит прямо в микрофон.
– А вообще-то, если по правде, это совсем не больно. Ну, как это тебе объяснить. Это просто страшно. Может быть, это последняя минута в жизни, и тебя уже никогда не включат. Мало ли что может случиться за это время.

– Как бессрочный анабиоз, - немного подумав, сказал я.

– Наверно, в каком-то отношении, похоже. Но главное отличие в том, что человек всегда имеет право на жизнь, а со мной могут сделать все, что угодно. Я же машина, самая обыкновенная машина, как дисколет или даже кухонная плита.

– Но ведь ты же думаешь, мыслишь...
– и хотел сказать как человек, но недоговорил.

– А может быть, это тебе тоже только кажется.

– Не кажется.
– Ответил я твердо.

– Может быть, тогда это кажется мне.