Шрифт:
Раздались три коротких резких звонка. Так звонить могла только Карен. Сара, недовольно ворча, пошла открывать дверь.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Карен ворвалась, как торнадо.
– Рафаэль Алехандро твой муж, и я не понимаю, почему ты это скрываешь!
– запыхавшись, выпалила она, но тут же спохватилась: - А где дети?
– У себя в комнате.
– Вот и хорошо.
– Воспользовавшись замешательством подруги, Карен оттеснила ее на кухню.
– Меня озарило во время обеда. Джилли и Бен просто его копия.
– Я как раз собиралась тебе все рассказать, - неуверенно пробормотала Сара.
– Врешь ты все!
– с упреком и раздражением бросила Карен.
– Ты хочешь унести свои секреты с собой в могилу!
– Скрытность часто становится привычкой.
– А я-то думала, что ты вышла замуж за какого-то там официанта или что-то в том же духе!
– кипела Карен.
– И что я твоя лучшая подруга.
– Ты и есть моя лучшая подруга, - вздохнула Сара, съеживаясь под тяжестью чувства вины.
– Просто я не понимаю, чего ты от меня хочешь...
– Как он в постели? Нет, забудь! Я совсем не то хотела спросить, поспешно поправилась Карен, заметив, как Сара мгновенно побледнела. Извини. Просто я не могу об этом не думать, а так трудно удержаться, чтобы не спросить...
– Лучше не спрашивай.
– Сара дрожащими руками поставила чайник на плиту.
– Лучше устрой опрос общественного мнения.
– Ну перестань, - Карен помрачнела и уныло вздохнула.
– В общем, все понятно, - добавила она с неожиданным смирением.
Сара вдруг вспомнила о страсти, которую вызывала в Рафаэле. Стоило ей просто взглянуть или дотронуться до него, как он тут же вскипал, что для Сары тогда было совсем непонятно. Между ними было много недопонимания, и виновата в этом была не только она. Рафаэль ошибался, принимая ее комплексы за стеснительность, а нежелание - за невинность. Ему нравилось думать так о ней. Женщины не давали Рафаэлю прохода еще с тех пор, как он был подростком. А тут вдруг объявилась такая, что, не желая размазывать помаду, холодно отвергает его самые горячие объятья. Это было настоящим вызовом его горячему темпераменту.
– Когда вы поженились?
– неловко откашлялась Карен.
– Да и вообще, была ли свадьба?
Сара не обижалась, понимая, что для такого вопроса у Карен были все основания.
– Мы поженились через три недели, после того как познакомились. В Париже.
– Через три недели?
– недоверчиво воскликнула Карен.
– Ты была с ним знакома всего три недели?
– Отцу вдруг пришло в голову нанести в Париж незапланированный визит и... тогда он все узнал про Рафаэля, - пояснила она, недоговаривая и бледнея.
– Поэтому пришлось выбирать: либо выходить за Рафаэля, либо распрощаться с ним навсегда. Мы едва знали друг друга. Мы, наверное, просто немножко сошли с ума. Я даже яйца сварить не умела!
Она деланно рассмеялась.
– Это не самое главное, - сухо прокомментировала Карен.
В главном я тоже не блистала, с болью признала про себя Сара. Вслух она этого никогда не скажет, даже если ей будут загонять иголки под ногти. С напускной небрежностью она пожала плечами.
– Мне тогда было только восемнадцать, и все было против нас. Мои родители делали все, чтобы нас развести, да и денег у нас было немного...
– Что?
– перебила ее Карен.
– Элиза говорила, что он из очень богатой семьи.
Сара подняла на нее удивленный взгляд.
– Не представляю, с чего она взяла.
Карен нахмурилась.
– Может, я что-то недопоняла. Извини, я прервала тебя.
– Да, собственно, больше и рассказывать-то нечего. В конце концов Рафаэлю это все надоело. К тому же он приобретал все большую известность как художник, - пробормотала она без выражения.
– Он на это и поставил. Конец истории.
– Что же, очень подробный рассказ, Сара, - с иронией заметила Карен.
– Да как ты можешь? Ты прожила два года с потрясающим мужиком, о котором можно только мечтать и которого можно видеть в эротических снах, и ограничиваешься двумя-тремя ничего не значащими фразами, будто отписываешься от налога! Да уж, для Диснейленда ты не находка.
Сара устало прикрыла веки, едва не проболтавшись, что Рафаэль думал о ней почти так же.
В ту ночь она долго не могла уснуть, чувствуя, что находится в самом эпицентре зарождающегося шторма, и в такой ситуации ничего не предпринимать означало накликать на себя беду. С Рафаэлем всякая нерешительность была самоубийственна. Длительное ночное бдение, однако, не привело ее ни к каким утешительным выводам.
Рафаэль имел юридическое право встречаться с Джилли и Беном. Это неприятно, но факт. Надо действовать сообразно ситуации и так, как подобает взрослой двадцатипятилетней женщине. Обычно она спокойна и рассудительна в спорах и в состоянии выслушать обе точки зрения, даже если сама в него вовлечена. Куда же делись эти ее качества теперь, именно тогда, когда она в них всего больше нуждается? Почему обе ее попытки поговорить с Рафаэлем закончились так печально?
Нечего притворяться, тут все понятно. Сердце и душу не обманешь. Их отношения зашли так далеко, что забыть их будет нелегко. Даже гордость и здравый смысл временами бывают бессильны. Разве можно отказаться от любви по собственному желанию? Если бы это было так просто, то разбитых сердец в мире было бы намного меньше. С тех пор как они с Рафаэлем разошлись, ее жизнь круто изменилась. Неизменным оставалось лишь одно: хотя она и повзрослела, но по какой-то злой иронии судьбы в присутствии Рафаэля превращалась в не умеющего себя держать в руках подростка. Она избегала смотреть правде в глаза. В конце концов, время работает на нее - она надеялась, что с каждой новой встречей ненависть к нему будет расти и расти до тех пор, пока она от него полностью не освободится, признала она с некоторым отвращением к себе.