– Это еще что за зверь такой?
– осведомился Юра.

– Он боится пауков, жуков, мокриц и все такое прочее.

– О! Это интересно!
– оживился Вельзевул.
– И сильно боится?

– Было сказано: до смерти. Как ребенок.

– Отдайте его мне!
– сказал Вельзевул радостно.
– Где он живет? Адрес?

– Он живет в Царском Доме. Тебя туда не пустят.

– Ничего! Тенгиз проведет.

– Хрена, - сказал Тенгиз.
– Царский Дом, знаешь, - там все на автоматике...

– Ну, нет, и не надо, - легко согласился Костя.
– Чего мне там у него в квартире делать, в конце-то концов? И так прекрасно обойдусь.

Все смотрели на него с ожиданием, а он сиял и радовался, даже на стуле подскакивал от удовольствия - он уже понял решение, Дуремар заполошный, да и не так уж трудно было сообразить, что именно он задумал, только выглядел этот его замысел дураковато и несерьезно на фоне сложившихся обстоятельств - инфантильно и легкомысленно, как и все Вельзевуловы замыслы. Потом он вдруг перестал сиять, сморщился, отчаянно чихнул в торопливо сложенные ладони и тотчас же, под грозным взглядом Маришки, полез в карман за марлевой повязкой.

– Накаркал ты мне, Вова, - гнусаво сказал он, укоризненно моргая слезящимися глазами.
– Опекуемый хренов, куда только твой опекун смотрит...

Богдан сказал:

– Опекун все-таки хотел бы окончательно понять, о чем здесь у нас идет речь. Мы же знаем Димку сто лет. Он же выдумщик, артист, почему я должен ему верить?

– Ну, знаешь!
– сказал Матвей, ошеломленный и возмущенный одновременно.

– Нет уж, позволь! В прошлом году он устроил нам спектакль по поводу падения дойчемарки. В позапрошлом году мы все, как идиоты...

– Перестань, Благоносец. Не срамись, - Матвей, весь скривившись, налил себе водки.
– Не знаешь - не берись и судить. Видел бы ты его этой ночью.

– А что такого особенного произошло этой ночью?

– Не хочу рассказывать. Он подыхает от страха, понимаешь?

– Нет. Не понимаю. Где гарантия, что он не разыгрывает перед нами очередной свой водевиль? Что я - Димку не знаю?

Матвей на это ничего не сказал, а только скривился еще больше и выпил свою водку, не закусывая и даже как бы не заметив.

– Я ему верю, - сказала Маришка.

– Я тоже, - сказал Тенгиз, как бы нехотя.

– Ты, Благоносец, по-моему, просто ищешь предлога уклониться, - сказал Андрей-Страхоборец, вежливо улыбаясь.
– Подчеркиваю: по-моему. Извини. Без обид, ладно?

– Ладно, - сказал Богдан.

– Ты же видишь, на что он похож...

– Вижу. На переполненный нужник.

– Ну, допустим. Но разве это не твоя работа?

– Допустим. Наверное, я должен его осушить. Но - не буду.

– Это - твои проблемы, - сказал Страхоборец, вежливо улыбаясь.
– У нас - свободная страна...

– Он одинок, как я не знаю кто, - сказал Матвей с проникновенностью, совсем ему не свойственной.
– Он знаешь, что мне сказал? Представь, говорит, километровый столб посреди степи. На одной табличке у него - одна тысяча тридцать пять кэмэ, а на другой - три тысячи сто сорок четыре. И я стою около этого столба. Один. ...Что вы понимаете в настоящем одиночестве, подумал Богдан с каким-то даже мрачным удовлетворением. Сказал бы я вам, что такое настоящее одиночество. Это когда никого не хочется видеть. Никогда. Но сказал он другое:

– И за километраж ты тоже ручаешься?

– И за километраж я ручаюсь тоже, - сказал Матвей вполне серьезно.

Богдан решил не развивать эту тему. Хотя ему очень хотелось спрашивать и дальше. А помните (хотелось ему спросить), как он всех нас почти убедил, что появилась в Питере банда чистильщиков? Это он их так называл "чистильщики". То ли новая секта, то ли даже новые люди, зигзаг эволюции. Они, видите ли, очищали город от скверны, в первую очередь от лжецов: отлавливали их и драли ивовой лозой - церемониально, с приговором, в специальных тайных помещениях, надевши белые маски. А лозу по старинным рецептам выдерживали в уксусной эссенции... И ведь Юрка-Полиграф без малого поверил тогда, что еще год-другой, и останется он без работы...

...А как он придумал и сообщал всем по большому секрету: в городе исчезают люди. Не первый год уже. И - в количествах. Их отправляют в будущее. По какому-то странному, неудобопонятному принципу. А дело-то все в том, оказывается, что обнаружен летальный ген человечества, который распространяется как пожар, и вот теперь пытаются спасти хоть кого-то, хоть немногих... Маришка, между прочим, поверила и сейчас же рванулась искать этих спасателей, чтобы похлопотать о своем детдоме...

Ладно. Как хотите. Я и сам не уверен, что он сейчас разыгрывает с нами спектакль. Он выдумщик, конечно, но не Тальма, все-таки, Франсуа Жозеф, и даже не Смоктуновский, Иннокентий... И вообще меня от него тошнит...