– Ты не можешь этого знать, Ренисенб.

– Нет, конечно, знать я не могу, но я чувствую. Ее страдания, ее горечь, черную ненависть – все это я однажды видела на ее лице, но не поняла! Должно быть, Нофрет кого-то любила, а потом что-то случилось… может, он уехал или умер… но она стала такой… стремящейся причинить страдания и боль. Да, ты можешь говорить что угодно, но я знаю, что права! Она пошла в наложницы к старику, моем отцу… приехала сюда, и мы невзлюбили ее… а она думала, что сделает нас такими же несчастными, как она сама… Да, так все и было.

Хори с любопытством смотрел на нее.

– Ты так уверенно говоришь, Ренисенб… Но ты ведь плохо знала Нофрет.

– Я чувствую, что это правда, Хори. Я чувствую ее – Нофрет. Иногда мне кажется, что она стоит рядом со мной…

– Понимаю.

Они долго молчали. Было уже почти темно.

– Ты ведь убеждена, что смерть Нофрет не была случайной, да? – тихо спросил Хори. – Думаешь, ее столкнули вниз?

Ренисенб отпрянула, услышав собственные мысли, облеченные в слова.

– Нет, нет, не говори так!

– Но мне кажется, лучше произнести это вслух. Ты ведь все равно так думаешь. Правда?

– Я… Да!

Хори задумчиво кивнул.

– И ты считаешь, что это дело рук Себека?

– А кто еще мог это сделать? Помнишь, как он убил змею? И еще его слова… в тот день… когда умерла Нофрет… прежде чем он выбежал из комнаты?

– Да, я помню, что тогда сказал Себек. Но слова и поступки – совсем не одно и то же.

– Ты не веришь, что ее убили?

– Верю, Ренисенб… Но ведь это только мое мнение. У меня нет доказательств. И я не думаю, что доказательства найдутся. Вот почему я подталкивал Имхотепа, чтобы он согласился считать смерть девушки несчастным случаем. Кто-то столкнул Нофрет – но мы никогда не узнаем кто.

– Ты хочешь сказать, что это не Себек?

– Я считаю, что убийца не он. Но, как я уже сказал, нам не суждено узнать… Так что лучше об этом не думать.

– Но… если не Себек… то кто?

Хори покачал головой:

– Даже если бы я кого-то подозревал… я могу и ошибаться. Поэтому лучше промолчу…

– Но в таком случае… мы никогда не узнаем! – в смятении воскликнула Ренисенб.

– Может… – Хори колебался. – Может, так лучше.

– Не знать?

– Не знать.

Ренисенб вздрогнула:

– Но тогда… Хори, мне страшно!

После того как завершились последние церемонии и были прочитаны необходимые молитвы, Монту, главный жрец храма Хатор, взял метелку из священной травы и тщательно подмел усыпальницу, произнося заклинание, которое стирает следы всех злых духов. Затем вход был замурован – навечно.

Потом все, что осталось после бальзамирования и соприкасалось с телом – сосуды с едким натром, соль, подстилки, – поместили в небольшую нишу рядом с гробницей и тоже замуровали.

Имхотеп расправил плечи и облегченно вздохнул; приличествующее церемонии похорон печальное выражение сошло с его лица. Все прошло достойно. Нофрет похоронили с соблюдением всех обрядов, не скупясь на расходы (кое в чем лишние, по мнению Имхотепа).

Он произнес слова благодарности жрецам, которые исполнили свои священные обязанности и превратились в обычных людей. Все стали спускаться к дому, где их ждало угощение. Имхотеп обсуждал с главным жрецом недавние политические перемены в стране. Фивы быстро превращались в чрезвычайно влиятельный город. Вполне возможно, Египет вскоре вновь объединится под властью одного правителя. Золотой век строителей пирамид может вернуться.

Монту с уважением и одобрением отзывался о царе Небхепете-Ра. Искусный воин и благочестивый человек. Испорченный и трусливый Север не сможет ему противостоять. Объединенный Египет – вот что нужно всем. Вне всякого сомнения, для Фив настанут великие времена…

Мужчины шли рядом, рассуждая о будущем.

Ренисенб оглянулась на скалу и на замурованную усыпальницу.

– Вот и всё, – прошептала она и почувствовала огромное облегчение. Она боялась – сама не зная чего. Вспышки ярости или обвинений? Но все прошло с похвальной гладкостью. Нофрет достойно похоронили, с соблюдением всех религиозных обрядов.