– А что ты сделаешь?

– Увидишь.

– Зачем ты читаешь Карла Маркса? Ты же ничего не понимаешь. Ты слишком глупая. Думаешь, тебя примут в Коммунистическую партию? Ты же политически несознательная.

– А почему бы не почитать? Он ведь писал для таких, как я, трудящихся.

– Ты – не трудящаяся. Ты – буржуйка. Печатать и то толком не умеешь. Посмотри, сколько ты делаешь ошибок.

– Даже самые умные люди не всегда правильно пишут, – с достоинством возразила Виктория. – И как тут работать, если ты постоянно отвлекаешь?

Она с бешеной скоростью отстучала очередную строчку и с досадой обнаружила, что забыла переключить регистр, из-за чего получила длинный ряд восклицательных знаков, цифр и скобок. Вынув испорченный лист, Виктория вставила другой и взялась за работу с должным старанием, после чего отправилась с готовым результатом к доктору Рэтбоуну.

– Шираз в Иране, а не в Ираке… тем более не в Эраке, – пробормотал тот, бегая глазами по строчкам. – Вазит, а не Вузл… э… спасибо, Виктория.

Она уже выходила, когда доктор окликнул ее:

– Вам нравится здесь, Виктория?

– Да, доктор Рэтбоун, конечно, нравится.

Темные глаза пытливо смотрели на нее из-под густых бровей, и под этим пристальным взглядом она снова почувствовала себя неуютно.

– Боюсь, мы вам недоплачиваем.

– Неважно. Мне нравится работать.

– Правда?

– Да. Я чувствую, что занимаюсь чем-то по-настоящему значительным.

Она смело посмотрела в темные пытливые глаза.

– И вам хватает… на жизнь?

– Да, вполне. Жилье обходится дешево – я снимаю комнату у армян. Так что все хорошо.

– В Багдаде сейчас большая нехватка машинисток, – сообщил доктор Рэтбоун. – Думаю, я могу предложить вам лучшее место, чем то, которое вы сейчас занимаете.

– Но я не хочу менять свою работу.

– С вашей стороны было бы благоразумнее согласиться.

– Благоразумнее? – Виктория даже запнулась.

– Именно так я и сказал. Примите как предупреждение… и совет.

Теперь в его тоне прозвучала явная угроза.

Виктория сделала большие глаза:

– Я действительно вас не понимаю.

– Иногда благоразумнее не соваться в то, чего не понимаешь.

Сомнений уже не осталось – он угрожал ей. Тем не менее Виктория продолжала смотреть на него чистыми, невинными глазами.

– Зачем вы пришли сюда? Из-за Эдварда?

Девушка вспыхнула от негодования.

– Конечно же нет! – возмущенно ответила она.

Доктор Рэтбоун покачал головой:

– Эдварду еще только предстоит достичь чего-то. Пройдет много-много лет, прежде чем он сможет быть полезен вам. На вашем месте я бы выкинул его из головы. И, как я сказал, вы уже сейчас можете получить хорошее место с приличным заработком и перспективами. К тому же будете среди своих.

Он не спускал с нее глаз, так и сверлил взглядом. Что это? Какая-то проверка?

– Но мне действительно нравится в «Оливковой ветви», – произнесла Виктория с притворным пылом.

Доктор Рэтбоун пожал плечами, и она вышла из кабинета, чувствуя его пронизывающий взгляд где-то на середине спины.

Разговор немало ее встревожил. Что случилось? Что вызвало его подозрения? Уж не догадался ли он, что она – лазутчица, пробравшаяся в «Оливковую ветвь», чтобы выведать секреты организации? Его поведение, тон по-настоящему ее испугали. Когда доктор Рэтбоун предположил, что она пришла в «Оливковую ветвь» из-за Эдварда, Виктория возмутилась, но теперь, по зрелом размышлении, поняла, что это лучше, чем если бы он заподозрил в ней подручную Дэйкина. Из-за того, что она так позорно покраснела, Рэтбоун, наверное, решил, что все дело в Эдварде. Так что в итоге все обернулось к лучшему.

Тем не менее спать она легла с тяжелым чувством – страх давил сердце.

На следующее утро Виктория относительно просто, отделавшись минимумом объяснений, выбралась на прогулку. Порасспросив насчет Бейт-Мелек-Али, она уже знала, что это большое здание на берегу реки, неподалеку от Западного банка.

До сих пор у нее не было времени ознакомиться с окрестностями, и теперь, пройдя до конца узкую улочку и оказавшись на берегу Тигра, Виктория приятно удивилась. Повернув направо, она медленно пошла вдоль обрыва. Маршрут оказался довольно опасным – вода подмыла берег, а укреплением его никто не занимался. Один дом оказался так близко к воде, что человек, вышедший из него темной ночью и сделавший всего один лишний шаг по ступенькам, мог запросто упасть в реку. Посмотрев вниз, на воду, Виктория двинулась в обход. Потом на каком-то участке дорожка расширилась, появилась мостовая. Дома с правой стороны имели вид самодовольной замкнутости, надежно защищая тайны своих обитателей. Лишь кое-где главная дверь оставалась открытой, и Виктория, заглядывая внутрь, открывала для себя поразительные контрасты. В одном случае она увидела двор – со звенящим фонтаном, окруженным мягкими подушками и шезлонгами, устремленными вверх высокими пальмами и лежащим за ними садом, – напоминающий задник театральной сцены. Следующий, выглядевший снаружи почти так же, открывался на задворки с разбросанным мусором и темные проходы с играющими детьми, грязными и в лохмотьях. Потом дома кончились, потянулись пальмовые сады. Слева неровные ступеньки вели вниз, к воде, и лодочник-араб, сидевший в жалкой лодчонке, замахал руками и крикнул что-то, спрашивая, наверное, не нужно ли ей переправиться на другой берег. К этому времени, по ее прикидкам, Виктория находилась примерно напротив отеля «Тио», хотя различить архитектурные особенности зданий на другой стороне было нелегко, к тому же отели в большей или меньшей степени походили один на другой. Между тем дорога вела ее через пальмовую рощу к двум высоким зданиям с балконами. За ними виднелось примыкающее к реке и напоминающее дворец строение с садом и балюстрадой. Береговая дорожка проходила внутри того, что, по всей вероятности, и было Бейт-Мелек-Али, или Домом царя Али.

Пройдя дальше, Виктория оказалась в более грязной и запущенной части города. Реку закрывали густые пальмовые посадки, огражденные колючей проволокой. Справа тянулись обветшалые домишки за примитивными глинобитными стенами и крохотные лачуги, возле которых в пыли, рядом с кучами мусора и вьющимися над ними мухами играли дети. Вверх от реки шла дорога, и там стоял автомобиль старинного вида и определенно знавший лучшие времена. Рядом с автомобилем стоял Эдвард.

– Вот и хорошо, что пришла, – сказал он. – Садись.