– Сколько женщин находятся не под контролем короля, ваша светлость?

– Одна.
– Слово упало, как свинцовый груз.

– И это еще не самое худшее.

Женщина прекрасная во всех отношениях.

Ее семья респектабельна.

Она образована.

Юна.

Красива.
– Последнее слово, казалось, тяжело далось ему.

– Её преследует стая влюбленных придворных, сильных молодых людей с мёдом на их языках.

Они желают её по всем этим причинам: ее имя, ее земли, ее остроумие. Он надолго задумался.

– Как она будет отвечать на ухаживания больного старика, который ходит с палкой, когда она может ходить свободно?
– Его рот перекосился, как будто слова были горькими.

– Но конечно, ваше положение...
– начал я.

Он поднял руку и посмотрел мне прямо в глаза.

– Ты стал бы жениться на женщине, которую ты купил?

Я посмотрел вниз.

– Нет, ваша светлость.

– Ни один не будет. Мысль об использовании моего положения, чтобы убедить эту девушку выйти за меня замуж...

неприятна.

Мы замолчали на некоторое время.

За окном я видел двух белок, которые гонялись друг за другом вокруг высокого ствола ясеня.

– Ваша светлость, если я помогу вам ухаживать за этой леди...
– Я почувствовал тепло гнева Маера, прежде чем я обратился, чтобы увидеть его.

– Я прошу прощения, ваша светлость.

Я переоценил себя.

– Это очередная твоя догадка?

– Да, ваша светлость.

Он, казалось, боролся сам с собой какое-то мгновение.

Затем он вздохнул и напряжение в комнате поуменьшилось.

– Я должен просить прощения.

Это царапающая боль не делает мой характер лучше, и это не в моём обычае обсуждать личные вопросы с незнакомцами, а тем более, когда они догадываются об этом без меня.

Скажи мне остальное, о чем ты догадался.

Дерзи, если нужно.

Я вздохнул с облегчением.

– Я думаю, вы хотите жениться на этой женщине.

Чтобы выполнить свой долг в первую очередь, но и также потому, что вы ее любите.

Была еще одна пауза, не такая плохая, как последняя, но тем не менее напряженная.

– Любовь,- сказал он медленно, -это слово глупо использовать слишком часто.

Она достойна любви, это уж точно.

И у меня есть чувства к ней.
– Он посмотрел неуютно.

– Это всё, что я скажу.
– Он повернулся, посмотреть на меня.

– Могу ли я рассчитывать, что ты сохранишь это в тайне?

– Конечно, ваша светлость.

– Но почему вы скрываете это?

– Я предпочитаю действовать по своему собственному выбору.

Слух заставляет нас действовать прежде, чем мы готовы, или разрушает ситуацию, прежде чем она полностью созревает.

– Я понимаю.

Как зовут эту леди?

– Мелуан Лаклесс, - осторожно произнес он ее имя.

– Я уже выяснил для себя, что ты обаятелен и обладаешь хорошими манерами.

Более того, граф Трепе уверяет меня, что ты великий сочинитель и музыкант.

Это именно то, что мне нужно.

Готовы ли ты поступить ко мне на службу в связи с этим?

Я колебался.

– Как именно ваша светлость собирается меня использовать?

Он бросил на меня скептический взгляд.

– Я думаю, что это довольно очевидно для такого отличного отгадчика, как ты.

– Я знаю, что вы надеетесь добиться расположение леди, ваша светлость.

Но я не знаю как.

Хотите ли вы, чтобы я сочинил письмо или два?

Написал песню?

Забрался на ее балкон при лунном свете, и оставил цветы на подоконнике?

Танцевать с ней под маской, произнося ваше имя, как своё собственное?
– Я бледно улыбнулся.

– Я не очень хороший танцор, ваша светлость.

Алверон глубоко честно рассмеялся, но даже сквозь радостные звуки я мог сказать, что сам смех причинял ему боль.

– Я больше думал о первых двух,- признался он, опускаясь обратно на подушки, взгляд его был тяжёлым.

Я кивнул.

– Мне нужно больше узнать о ней, ваша светлость.

Пытаться ухаживать за женщиной, не зная ее, не столько плохо, как глупо.

Алверон устало кивнул.

– Кадикус может дать тебе основу.