правильности или ошибочности интуитивных догадок и так далее и тому

подобное. Для этой цели, а также для тех, кто интересуется

философскими проблемами, я хотел бы вкратце остановиться на некоторых

теоретических вопросах, важных для понимания следующих разделов. Это

извечная философская проблема взаимоотношения факта и его значения,

того, что есть, и того, что должно быть, проблема описания и оценки, -

ужасная проблема, вставшая перед философами сразу с рождением этой

науки и до сих пор не решенная ими. Я хотел бы поделиться своими

размышлениями по этому поводу, размышлениями, которые помогли мне

обойти эту философскую загвоздку - сделать выбор из двух путей в

пользу третьего.

Двойственные понятия

Основной прием, о котором я собираюсь вести речь и который

позаимствован мною частично у гештальт-психологов26, частично у

клиницистов и психотерапевтов, опирается на допущение сократовского

толка, допущение о том, что факты сами указывают нам, как с ними

обходиться, или, другими словами, что в глубине самого факта заложены

некоторые векторные характеристики. Исследователь не домохозяйка, а

факты не блины, которые он складывает в стопку, где они будут тихо и

смирно лежать до ужина; правильнее будет представить его

путешественником, а всплывающие

40

Здоровье и патология

перед его взором явления - верстовыми столбами, отмеряющими дистанцию

его пути и указывающими ему направление движения. Факты <зовут>, они

влекут исследователя, они, как сказал Кёлер (62), <требовательны> по

своей природе. У меня часто возникает ощущение, что человек осознает,

что он должен делать или как он должен поступать, только когда он

окажется в гуще процесса, только когда он что-то начнет понимать о

нем: получив этот необходимый минимум знаний, он наконец может

сформулировать проблему, сделать моральный выбор, решить, так или

иначе ему поступить. Общеизвестен психотерапевтический принцип: чем

больше люди узнают о себе, чем больше они осознают себя, тем проще им

принимать решения.

Я предполагаю, что существуют такие явления и такие понятия, которые

по своей сути являются одновременно и оценочными, и описательными. Я

называю их <двойственными понятиями>, имея в виду сплав в объеме

понятия как определения явления, так и его оценки, и поэтому все, что

я буду излагать дальше, следует понимать как попытку разрешить старое

философское противоречие между <существующим> и <желанным>.

Что касается меня, то я занял позицию - и думаю, что смогу убедить в

ее уместности всех своих читателей - откровенно нормативную, с самого

начала задавая вопросы типа: что есть норма? Что такое хорошо? Что

полезно для человека? Мой старый учитель, профессор философии, который

до сих пор по-отечески расположен ко мне и трогательно проявляет свои

чувства и к которому я до сих пор отношусь с большим почтением, время

от времени присылает мне обеспокоенные письма. В них он мягко журит

меня за то, что я так лихо, по-кавалерийски, обращаюсь с извечными

проблемами философии. Он пишет: <Неужели вы не понимаете, что вы

делаете? Человечество билось над этой проблемой две с лишним тысячи

лет, а вы вот так просто решили не замечать ее. Вы с беспечностью

мальчишки мчитесь на коньках по этому хрупкому льду>. Я помню, как,

пытаясь объясниться, однажды писал ему, что именно таким образом и

должен поступать исследователь, что это стратегия - со всевозможной

быстротой проскальзывать мимо философских проблем. Еще я писал,

помнится, что для решения стратегической задачи распространения знания

в отношении вечных философских проблем следует занимать строгую

позицию <непреклонной наивности>. Именно этой позиции я и

придерживаюсь сейчас. Я считаю это проявлением эвристичности