– Ладно. Значит… Э… Как звонкий… Как звонкое пенье колокольчиков прекрасен твой голос, как утренняя заря прекрасны твои глаза, как поле златое прекрасен твой волос… - Энди замялся, силясь вспомнить, чем заканчивается сочиненный Диком стих.
– И дальше еще что-то про небеса.
– Закончил он. Ну, не знаю. Мне не очень нравится рифма.

– Не нравится рифма? Так сочинил бы свою!
– Разозлился Тримэйн.

– Я не умею.
– Энди опустил взгляд.

– На французском стих звучит красивее. Но ты не умеешь правильно выговаривать слова на этом чудесном языке.

– Ты думаешь, у меня плохо получиться?
– Спросил Энди несколько обиженно.

– Парлебу дэ францис?
– Сказал что-то непонятное Дик. Энди удивленно посмотрел на него:

– Что?

– Я спросил, говоришь ли ты на французском, мсье Бреннон.
– Дик улыбнулся.
– Ладно, четвертая строчка в стихе такая: - А уста твои подобны небесам.

– Я не думаю, что это удачное сравнение. Это как-то глупо звучит. Как могут быть уста подобны небесам?
– Засомневался Энди.

Дик провел ладонью по лицу.

– Не важно!
– Прикрикнул он на Энди.
– В стихе главное - милозвучность. Рифма! Просто повтори весь стих. Целиком. И постарайся говорить внятно!

Несколько испуганный Энди пробормотал под нос стихотворение, и, выслушав его, Дик кивнул.

– Ладно, теперь более-менее нормально.
– Заключил он.
– Иди!

И Тримэйн толкнул Энди в спину, после чего Энди попал в холл участка. Люси удивленно подняла на него глаза. Увидев их, Энди оторопел. Он напрягся, стараясь вспомнить стихотворение, которое только что рассказывал перед Диком, но вместо него вспоминались слова друга «Не комплексуй» и еще «В стихе главное - милозвучность». Энди молча смотрел на Люси, она смотрела на него. Медленно, очень медленно он стал делать шаги к выходу, продолжая смотреть на нее. Когда он вышел из участка и оказался на улице Дик удивился:

– Что, так быстро?

– Я не могу!
– Сказал Энди и всхлипнул.

От злости Дик стиснул зубы:

– Энди, иди туда и расскажи ей этот дурацкий стих!

– Вот видишь, ты уже и сам говоришь, что он дурацкий.
– Заметил Энди.

– Я имел в виду нечто другое.
– Попытался оправдать свои слова Дик.
– Иди!

– Нет, я не могу!
– Ответил Энди и виновато опустил голову.

– Что там мочь?
– Раздраженно спросил Тримэйн.
– Рассказал на память стих и всего делов.

– У меня еще со школы память на стихи плохая.
– Объяснил Энди.
– И рассказывать красиво я не умею…

– Все, надоело!
– Сказал Дик сердито.
– На сегодня с меня хватит! Ты мне ужасно надоел со всеми своими комплексами! Что стоит тебе просто сказать ей, что ты любишь ее и хочешь, чтобы она вышла за тебя?

– Ну, я не знаю… - Ответил Энди.

– Ничего!
– Ответил на свой вопрос Дик.
– Все, что тебе нужно, это просто попросить ее об этом. Понял?

– Вроде бы… - Неуверенно ответил Энди.

Дик снова втолкнул его в двери участка. Люси снова посмотрела на него. Что теперь говорить? Стих? Он вылетел из головы Энди и не собирался возвращаться в ближайшем будущем. Он поерзал туфлей по полу и вышел на улицу, так и не сказав Люси ни слова.

– Нет, Дик… - Сказал Энди, не глядя Тримэйну в лицо.
– Я не могу…

И с опущенной головой Энди вернулся в участок, стараясь не смотреть в сторону Люси. Дик вздохнул и, развернувшись спиной к участку, направился к своей машине.

Шелли едва сдерживала слезы обиды. Ну вот! Она снова стоит за прилавком, а выпрошенный у Нормы выходной потрачен впустую. Говорить про свою обиду Бобби она, конечно же, не стала.

Она пыталась сдержать ее внутри, но хорошо осознавала, что рано или поздно Норма заметит это в ее глазах, и она выложит все как на духу. Что правда, рассказывать про это Шелли совсем не хотелось.

Целый вчерашний день они потратили, просидев в доме Бобби. Господи, какая глупость! Что это на него нашло? Он ведь был первым задирой в школе, извечным инициатором самых разных потасовок, нарушителем спокойствия... А тут, стал от кого-то скрываться. И даже сегодня решил остаться дома.

Ну и пусть себе сидит!
– Решила Шелли.
– В свое удовольствие. Мне сегодня все равно в две смены работать. Отдохнула сама - дай отдохнуть другим.

Перед ней проходили самые разные лица. В основном, уже давно знакомые. Чаще всего это были постоянные посетители, практически всех Шелли знала поименно и каждого приветствовала, изображая на лице улыбку. За весь день она увидела всего-навсего пару незнакомых лиц, одно из которых она хорошо запомнила.

Такое лицо забыть трудно: бледное, хмурое, мешки под глазами... Он стоял по ту сторону стеклянной витрины и неотрывно смотрел на нее. Первое время Шелли даже не замечала этого парня, но он так простоял очень долго и в итоге все же привлек ее внимание. Их взгляды встретились, и после этого парень неспешной походкой ушел куда-то. Ей показалось, что она видела его раньше, но потом она совершенно забыла про него, когда одна учительница привела сюда целый класс, для которого пришлось разогревать несколько вишневых пирогов.