Сколько Ренвольд помнил себя, Гатана всегда была одновременно и незаметной и незаменимой. Казалось, женщина знает и помнит все, что касалось сложного хозяйства замка Властителя. Даже если Ковольду нужна была старинная книга, невесть куда подевавшаяся из библиотеки, он обращался к домоправительнице. И Гатана находила книгу или закатившийся куда-то свиток, или таинственным образом пропавшую пряжку для плаща.

После возвращения из Дарритоса Ренвольд мало общался с Гатаной. Он помнил о своей нежной привязанности к этой женщине, которую испытывал к ней после смерти матери, но шесть лет, проведенные в монастыре Данвольда, отдалили его от этих воспоминаний. Тем более, что в Дарритосе Рен не был обделен лаской и любовью.

Гатана понимала, что мальчику теперь ближе его дядя и отец, нежели она. И женщина выказывала свою любовь к сыну Ковольда вниманием и заботой, стараясь быть незаметной. Для Ренвольда Гатана была привычна, как смена дня и ночи. Она была сдержана и молчалива, никогда не приставала к мальчику с сочувствием или советами. Но, стоило ему раскроить себе лоб деревянным тренировочным мечом, ободрать в кровь руки при спуске с крепостной стены во время игры в похищение, как домоправительница тут же оказывалась рядом, спокойно и умело обрабатывая раны. И когда Рен шипел от боли, Гатана могла укоризненно посмотреть на него, но никогда не упрекала и не читала нотаций.

Но Ренвольд знал, что именно Гатана поставила на туалетный столик наследника Агорроса маленький портрет красивой улыбающейся женщины - его матери. А в день рождения Ортины около этого портрета всегда появлялись свежесрезанные цветы.

Ходили осторожные слухи, что домоправительница скрасила последние годы Властителя не только заботой о порядке и чистоте в замке. Ренвольд относился к этим слухам спокойно. Он не помнил матери и, возможно, именно поэтому не считал, что отец как-то оскорбил память о ней связью с доброй и умной женщиной.

Спокойная и внимательная, по-прежнему статная и красивая неброской, но какой-то горделивой красотой, Гатана или не слышала этих разговоров, или так же, как и Ковольд, не обращала на них внимания.

Какой бы ни была жизнь Властителя и хозяйки замка, она так и осталась тайной.

Ренвольд знал, что с того самого момента, когда смертельно раненного отца принесли в покои и до самого последнего дня, когда он впал в предсмертное забытье, Гатана была рядом. Она была незаметна и не слышима, но Ренвольд мог, не оглядываясь, протянуть руку за кружкой с лечебным питьем для отца или чистым полотенцем и получить их.

Первое время после похорон Ковольда, Гатана выходила из своих покоев такой же спокойной, как всегда. И только смертельная бледность, круги под глазами и осунувшееся лицо выдавали страдания женщины, потерявшей не просто Властителя, но и любимого человека. Но ни словом, ни жестом она не выдала своих страданий. И за это Ренвольд уважал ее еще больше.

Вот и сейчас Гатана спокойно стояла у его стола, ожидая разговора, для которого ее вызвал молодой Властитель. Ренвольд, увидев ее, поднялся с кресла и указал рукой на соседний стул.

– Садись, Гатана.

Домоправительница удивленно подняла брови.

– Мне не полагается сидеть, когда стоит Властитель.

Ренвольд улыбнулся.

– Гатана, ты же не хочешь, чтобы я был настолько непочтителен, чтобы сидеть в присутствии стоящей женщины.
– Он поднял руку, предотвращая возражения домоправительницы, и настойчиво повторил: - Я прошу тебя присесть, уважаемая Гатана. Если хочешь, приказываю.

Он слегка склонил голову, смягчая резкость последних слов.

Домоправительница, пожав плечами, осторожно опустилась на предложенный стул.

– Ты - мудрая женщина, Гатана, - начал разговор молодой Властитель.
– В этом замке ты стала хозяйкой задолго до моего рождения...

– Эта должность перешла ко мне от матери, - внимательно глядя на Ренвольда, кивнула Гатана.

Она сидела прямо, не касаясь спинки стула и, казалось, была совершенно спокойной. И только переплетенные пальцы рук, которые она время от времени стискивала до белизны, выдавали волнение женщины.

– Я знаю, - мягко произнес Ренвольд.
– И прошу тебя оставаться такой же внимательной и мудрой хранительницей замка...пока меня не будет.

Женщина с тревогой взглянула на молодого человека.

– Но...

– Ты будешь здесь не одна, - властным жестом прервал Гатану Властитель.
– Я просил Данвольда вернуться и принять пост Советника.

Брови женщины сначала удивленно поднялись, но затем Гатана понимающе кивнула головой.