Землетрясение случилось ночью. Честно говоря, я не почувствовал. Но Демису приснилось, что он упал со второй полки в поезде. Он проснулся и увидел, как его кровать сама по себе отъезжает к стене. Потом прибежала дежурная и велела всем немедленно выйти во двор с документами. После этого он разбудил меня.

Зрелище снаружи было смешнейшим. Все стояли с паспортами в руках перед зданием общаги. Девчонки повыскакивали в пижамах, оставив в комнатах все ценное – деньги, вещи, телефоны.

Ночь была прохладной. Некоторые кутались в простыни. Больше ничего не происходило, толчков не было.

Я сделал шаг к крыльцу. Подбежали охранники.

– Ты куда? Жить надоело?

– А ничего, что мы под самыми стенами стоим?

– Это ничего.

Я выругался. К Демису подошли знакомые болгары в трусах и с пивом.

– Все документы хватали, а Мартин – пиво, – засмеялся Демис.

– Молодчина!

Нашлась бутылка и для меня.

– Какого хрена ждать?! – снова возмутился я. – Спать хочется.

– Пей-пей, – посоветовал Мартин. – До утра тут будем торчать. Такое уже было в прошлом году. Тоже осенью.

Он ругнулся. Демис не понял. Из русской лексики Мартин лучше всего знал мат, а Демис как раз мата и не знал, поэтому, слушая нас, образовывал собственные ругательства: «недоконченный», «ни блина себе», «для фига это надо?». Чистым каким-то парнем был этот Демис, раздражающе неиспорченным. Семья его рванула из СССР сразу после перестройки.

– Мама работала горничной в пяти домах – ходила из дома в дом, мы с братом, маленькие совсем, почти ее не видели. Потом она заболела, попала в больницу с аппендицитом, а мы не знали ничего, думали, она на работе ночует.

Отец работал автослесарем. И черед пятнадцать лет они выкарабкались. Взяли в кредит двухэтажный дом, выучили и женили старшего сына на местной, и на их попечении остался один Демис – тоже с неплохими шансами стать адвокатом на новой родине, забыть грузинский и никогда не узнать русского. Мы его портили, как могли. Учили материться, курить и прогуливать занятия. В отличие от него, мы с Мартином были случайными людьми, транзитными студентами, и не собирались приносить пользу чужой стране. Мы пытались поймать кайф от каждой минуты заграничной жизни. Мы презирали любые формы контроля. Мы нашли друг друга и подходящую компанию – беззаботную, вечно нетрезвую, отвязную до абсурда.

Теперь, стоя перед стенами общаги в бездействии, мы оба изнывали от скуки.

– Позвони кому-то! – придумал я. – У нас тут катастрофа, а они спят.

– Не могут спать, – встрял Демис. – Когда трясет, во всех домах эвакуруются.

– Звони и узнай, куда они «эвакуровались». Если к Янке – и мы туда!

– Блин, телефон там остался, – Мартин вскинул голову, глядя на темные окна седьмого этажа.

– А у кого есть?

Стали искать. Поблизости ни у кого не было.

– Чертова скукотища! Пойдем обратно! – предложил я.

– А эти козлы? – Мартин оглянулся на охранников.

– Ни хрена они нам не сделают!

– Они же берегут нас, – снова влез местный мальчик.

Но мы уже нашли развлечение. Поднялись с тротуара, забрали пиво и направились к входной двери.

– Эээээ, куда? – охранник преградил нам дорогу.

– Отвали по-братски! – сказал ему Мартин.

Я перевел. Охрана махнула рукой. Конфликт им был не нужен. Мы победили. Толпа взирала пораженно. Девчонки крутили пальцами у виска. Хаааах! Это было здорово!

Мы вошли в пустое здание общежития, прошли через длинный холл в нашу с Демисом комнату, сели на кровати, допили пиво.

Изнутри подвиг уже не казался подвигом. Я избегал смотреть на Мартина.

– Позвонить Зурику? – он заметил на столе мой телефон.

– Зачем теперь звонить? Шоу закончилось.

Землетрясения как и не было. Мы долго сидели молча, ожидая новых толчков, потом я уснул на своей кровати, а Мартин – на кровати Демиса.

Демис вернулся только утром, злой, дрожащий от рассветного холода.

– Правильно вы сделали, что ушли. А нам только сейчас разрешили.

– Примерзли, лопухи? – бросил я.

– А чего он к себе не пошел? – Демис уставился на спящего Мартина. – Мне кажется, у него носки грязные. А он на моей кровати лег.

– Отвали по-братски, идиот!

– Да-да, это по-братски, я понял, – кивнул Демис и стал собираться на занятия.