В противоположность этому учению Куропаткину всегда хотелось погубить противника, но никогда не хватало решимости самому погибнуть с честью. Он хотел победы, но в то же время ему не хватало силы духа искать боя для одержания этой победы.

Это стремление русского полководца настолько избегать боя, чтобы этот последний перестал требовать всякого риска, противоречит духу истинного полководца и должно было привести к тому, чтобы надолго затянуть войну, и в конце концов русская армия всё же оказалась бы вынужденной с огромными жертвами отвоёвывать обратно ту самую территорию, которая уступалась противнику без боя. Но если Куропаткину не хотелось или он не мог отказаться от своего предвзятого плана избегать боя с японцами даже вопреки обстановке, если он собирался окончательно уступить противнику инициативу действий, то надлежало быть последовательным и совершенно избежать боя на реке Ялу.

Между тем, ввиду противоположности взглядов наместника и командующего армией было принято в конце концов среднее решение, которое заключалось в том, что задачей авангарда на Ялу (Восточный отряд) будут демонстративные действия, т. е. задерживать противника на переправах, заставлять его развертывать свои войска, терять время при переходе через реку и т. п.

Ген. Линевич, как упомянуто выше, был того мнения, что для подобной задачи на Ялу достаточно лишь одной пехоты и не требуется вовсе артиллерии. Рождается, однако, вопрос: была ли такая задача посильна для пехоты, ввиду требования от неё демонстративных действий. Задержать противника пехота может, вступив с ним в бой, но весьма трудно было бы своевременно прекратить этот бой и отступить в порядке, особенно имея в виду, что в тылу находилось много горных проходов и горных хребтов. Такие демонстративные действия были затруднительны для значительных пехотных сил, собранных на Ялу, и тем труднее, чем многочисленнее был этот пехотный отряд.

Если действительно хотели задержать японские войска при их наступлении на Ялу, не ввязываясь с ними в бой, то гораздо более уместно было воспользоваться для этой цели конно-охотничьими командами, которые можно было без затруднений собрать на Ялу в числе от 16 до 18 команд[ 2 3]; если бы к этим командам прибавить ещё 23 сотни Мищенко с придачей некоторого числа горных орудий и пулемётов, то эти конно-охотничьи команды могли бы в этом случай принести исключительную пользу. Я говорю исключительнуюпользу потому, что, по моему мнению, не только конно-охотничьи, но и пешие охотничьи команды приносили армии больше вреда, чем пользы.

С русской стороны премного восхваляют действия охотничьих команд в течение войны. Что охотники часто во время войны выделялись смелыми, хотя и мелкими, предприятиями — можно, пожалуй, согласиться; но положительно неизвестно, чтобы эти команды когда-нибудь во время войны принесли армии видную и существенную пользу.

Зато, с другой стороны, армия, несомненно, страдала от того, что выбором в охотничьи команды более ловких и способных людей её лишали отборных нижних чинов. Этот отмечавшийся часто в некоторых частях войск недостаток стойкости и нравственной упругости в значительной степени объясняется именно тем, что лучшие люди из рот отнимались для комплектования охотничьих команд.

Между тем, для демонстративных действий на Ялу, охотничьи команды могли бы выполнить своё назначение. Благодаря малорослым и неприхотливым монгольским лошадям, которыми были снабжены эти команды, они легко преодолевали бы местные затруднения. Будучи вооружены так же, как и казаки, и отличаясь такой же подвижностью, конно-охотничьи команды могли быстро переноситься с места на место, появляясь то здесь, то там, действуя во фланг и тыл противника, всюду замедляя его движения, вступая с ним в бой и в то же время своевременно отступая перед натиском превосходных сил.

Для обороны опорных пунктов с целью задержания наступления противника можно было бы воспользоваться и мелкими пешими охотничьими командами с придачей небольшого числа горных орудий, располагая эти команды на горных перевалах, а также на соответствующих местах вблизи дорог так, чтобы обеспечить своевременное отступление этим командам. Таким путём можно было задержать наступление противника, вводя его в заблуждение относительно численности своих войск, сохраняя в то же время их физические и моральные силы.

Но русскому полководцу недоставало силы воли, чтобы последовательно проводить свой операционный план; ему недоставало, по выражению Клаузевица, силы характера для преодоления мёртвой точки. Это отсутствие необходимого импульса, которого недоставало Куропаткину, объясняется не нерешительностью наместника, но ещё больше характером самого Куропаткина: «ему хотелось сражения, и в то же время он боялся его; он жаждал победы, но боялся поражения». Только в этой нерешительности характера и отсутствии твёрдой воли кроется причина противоречивых приказаний, данных им начальнику авангарда на Ялу, которые привели к столкновению под Тюренченом.

Спустя три дня после прибытия Куропаткина в Ляоян состоялось совещание между ним и наместником. «Ввиду несомненного присутствуя в Корее значительных сил неприятеля, до 4-х дивизий», на этом совещании было решено авангард на Ялу (Восточный отряд) усилить 6-й Восточносибирской стрелковой дивизией (полки 21-й-24-й). Согласно этому решению, 22-й и 24-й Восточносибирское стрелковые полки были тотчас же назначены в поход на Ялу; 21-й стрелковый полк был двинут в Дагушан к ген. Мищенко; 24-й стрелковый полк был назначен также для усиления авангарда на Ялу, но был задержан впоследствии в Мукдене, чтобы служить охраной для наместника.