Причина этого факта объясняется больше всего постоянным опасением начальников потерять батареи, вследствие этого они постоянно старались поместить их наиболее безопасно. Конечно, находясь далеко в тылу, батареи были в безопасности, но оставались в резерве в полной бездеятельности.

Отряд полковника Лечицкого был, таким образом, лишён артиллерийского огня. После присоединения к нему 2-го батальона 9-го стрелкового полка и по возвращении 3-го батальона 34-го полка у него имелось в распоряжении около кумирни 5 батальонов.

Против него на укреплённой позиции у Мотиенлинского перевала был расположен 30-й японский пехотный полк с 1 батареей, на поддержку которым спешил батальон 29-го полка из Лянсангуаня.

Отряд Лечицкого не мог продвинуться вперёд, терпя в то же время значительные потери, в особенности от артиллерийского огня японцев; особенно большие потери терпел 1-й батальон 24-го полка, находившийся на правом фланге боевой линии, так как этот батальон был ближе других к позиции японцев и, кроме того, он оказался под фланговым огнём обеих японских рот, занимавших массив южнее перевала. В 8 1/2 часов утра этот командир батальона приказал своей стрелковой линии податься назад, «имея в виду, собственно, загнуть назад свой правый фланг и расположиться на более укрытой от неприятельского огня позиции».

Но, по-видимому, все войска давно уже ожидали приказ об отступлении; ведь знали, что такое приказание 6удет, и рождался невольно вопрос — зачем же нести напрасные потери? Таким образом, это отступление 1-го батальона 24-го полка послужило сигналом для всей боевой линии, которая затем быстро и неудержимо отхлынула назад[ 7 4].

Как раз в это время, на основании полученного от ген. Кашталинского упомянутого выше тревожного донесения, граф Келлер сделал распоряжение, чтобы ген. Рябинкин двинулся с 33-м пехотным полком в Лидиапуза; сам он поспешил к кумирне, чтобы лично принять начальствование над войсками для атаки перевала; но, к сожалению, было уже поздно. Так как об общем отступлении граф Келлер ещё ничего не знал, то он по пути, у Лидипуза, приказал ген. Кашталинскому направить туда 33-й полк, который должен был прибыть для атаки массива южнее перевала.

Однако, когда в 9 1/2 часов утра в Лидипуза прибыл 33-й полк, ген. Кашталинский предпочёл уехать назад в Тавуан, потому что «в тылу, в юго-западном направлении, были слышны артиллерийские выстрелы». По дороге в Тавуан он приказал подходившему полку занять позицию на высотах севернее и южнее Лидиапуза. Свой резерв в 4 батальона ген. Кашталинский забрал с собой и приказал 11-му полку занять позицию у Чиндиапуза, т. е. в тылу 33-го полка; в то же время 3-й батальон 9-го стрелкового полка, образовавший позднее прикрытие для возвращённых графом Келлером из резерва батарей, вместе с ними расположился на позиции к юго-востоку от Чиндиапуза. Сам же руководитель боя ген. Кашталинский вовсе покинул поле сражения…

Тем временем граф Келлер спешил к кумирням, но навстречу ему стали уже попадаться отступавшие войска колонны полковника Лечицкого. Благодаря личному влиянию и энергичным мерам ему удалось остановить отступавшие войска и привести их в некоторый порядок, после чего он спокойно принял необходимые меры, чтобы прикрыть отступление. Под начальством ген. Рябинкина 38-й полк занял после того позицию западнее Лидиапуза; возвращенные из резерва батареи выехали на позицию к юго-востоку от Чиндиапуза, с которой между 11-ю и 12-ю часами дня открыли огонь против преследовавших японцев.

Японцы (30-й пехотный полк и батальон 29-го полка, всего 4 батальона) преследовали отступавших русских до Лидиапуза: попытки их продвинуться дальше были остановлены огнём батарей и 33-го пехотного полка. Но, как увидим ниже, отступление колонн Гарницкого и Горайского дало возможность слабым частям 4-го пехотного японского полка двинуться от Сиканлинского перевала через горы по направлению к дороге Лидиапуза — Чиндиапуза, вследствие чего 33-й полк оказался вынужденным отступить и занять вторую позицию у Чиндиапуза, на которой уже находился 11-й полк из резерва ген. Кашталинского. Под прикрытием этих частей колонна полковника Лечицкого получила возможность отступить в сравнительном порядке и собраться в Тавуане. Японцы дальше не преследовали; около 2 1/2 часов бой затих.

Правильно ли было со стороны графа Келлера ограничиться только мерами охранительными, когда он увидел отступление колонны полковника Лечицкого, считая дело уже проигранным? Принимая во внимание обстановку, приходится на этот вопрос дать отрицательный ответ: против 4 японских батальонов имелось 5 батальонов полковника Лечицкого, находящийся вправо от них 3-й батальон 24-го полка и 5 рот резерва ген. Кашталинского; между тем, противник как раз в это время оставил свою укреплённую позицию и преследовал отступающий отряд Лечицкого.

Неужели графу Келлеру и мысль не приходила в голову двинуться встречной атакой, разбить изолированного противника и на его же плечах ворваться на его позицию? Ведь в распоряжении графа Келлера стояли у Лидиапуза 8 нетронутых батальонов — 4 батальона из резерва ген. Кашталинского и 4 батальона 33-го полка — не считая вовсе 6 батальонов, которые всё ещё находились у Тавуана и на Янзелинском перевале, откуда, по меньшей мере, часть этих батальонов могла быть притянута для поддержки. Затем, как увидим ниже, 10-й стрелковый полк не имел против себя почти никакого противника у Сяокаолинского перевала и весьма легко мог быть употреблён для удара во фланг японцам, преследовавшим отряд Лечицкого.