За Кристофером и Мадонной я вошел в студию. Там уже находились пятнадцать девочек в возрасте от двенадцати лет и старше. На всех были розовые пачки и трико. Мальчиков не было. Я почувствовал себя полным идиотом, но подобное ощущение мне было не впервой. Поэтому, когда Кристофер велел мне сесть на пол и просто смотреть, я так и поступил.

Я не мог поверить, что Мадонна спокойно займет место среди пятнадцати других девочек и будет, как и они, беспрекословно подчиняться приказам Кристофера. Когда он похлопывал ее стеком, потому что ее плие было недостаточно глубоким или выворот стоп не очень правильным, она тут же исправляла ошибку. Так безоговорочно Мадонна никогда не подчинялась даже отцу. Я немедленно проникся глубоким уважением к Кристоферу.

Музыка была замечательной, а танцовщицы очаровательными. Тогда я подумал, что балет — это классно, но не понимал, смогу ли сам заниматься чем-то подобным.

Занятие закончилось. Все ушли. В зале остались только Мадонна, Кристофер и я. Он спросил меня, не хочу ли я заниматься у него. Я не успел и слова сказать, как вмешалась Мадонна:

— Крис, я думаю, тебе обязательно нужно заниматься. Тебе это понравится.

Ни я, ни они не знали, смогу ли я танцевать. Я сказал, что не знаю, как отнесется к этой идее отец.

Не думаю, что ему это понравится, — сказал я, глядя на Мадонну. Просто не говори ему, — предложила она. — Мы с этим справимся.

Мы. Неожиданно мы с сестрой превратились в мы. Это было нечто новое. И мне это понравилось. Мне нравилась идея заниматься балетом вместе с Мадонной, иметь с ней общее увлечение, а не только безумных родственников.

Но оставалось еще одно препятствие.

Тут занимаются только девчонки. Ну и что? — возмутилась Мадонна.

Кристофер быстро предотвратил назревающий конфликт. Он заговорил о балете, о том, что балет значит для него и как он танцевал в нью-йоркской балетной труппе «Джоффри Бэлли».

Я был заинтригован. Тогда я подумал: «Может быть, я тоже смогу».

В конце концов Кристофер уговорил меня заниматься, умело подначив.

— Это будет нелегко, — сказал он. — Я не собираюсь с тобой нянчиться.

Вызов. Новый мир. Может быть, даже способ выбраться из Мичигана.

Я сказал, что подумаю, и мы с Мадонной уехали.

Как только мы сели в машину, Мадонна сразу же спросила:

— Ну и что ты думаешь? Как тебе это? Ты будешь заниматься?

Я ответил, что боюсь реакции отца.

— Не волнуйся, — улыбнулась она. — Я об этом позабочусь.

Сестра собиралась позаботиться обо мне! Ее слова заворожили меня. В следующий четверг я отправился на первый урок балета к Кристоферу Флинну.

До этого момента мы с Мадонной не были друзьями и никуда вместе не ходили. Теперь же каждый четверг мы вместе отправлялись к Кристоферу. И никто в семье об этом не знал. Даже Паула, с которой Мадонна раньше была очень близка. Иногда я удивлялся тому, что она пригласила в балетный класс меня, а не ее, но я играл на скрипке и занимался народными танцами, а Паула ничем таким не увлекалась.

После того, как я попал к Кристоферу, моя жизнь изменилась. Не радикально, но постепенно. Я узнал, что Кристофер — учитель моей сестры, что они очень близки и что она даже немного влюблена в него.

Как истинный Пигмалион, Мадонна часто приходила посмотреть на меня, хотя сама занималась в другом классе. Она всегда с похвалой отзывалась о моих достижениях. Как-то раз мы с ней смотрели телевизионную передачу о Фонтейн и Нуриеве. Я представлял себе, что наступит день, когда мы с Мадонной будем танцевать вместе, как Нуриев и Фонтейн. Но до этого было еще очень далеко, и я это понимал. Мы еще не были даже друзьями — только Дудочник и слепо следующий за ним мальчик. Но я чувствовал, что сестра начинает заботиться обо мне, и это ощущение мне нравилось.

Встреча с Кристофером Флинном и занятия балетом открыли для Мадонны новый мир. Балет стал возможностью выбраться из Мичигана. Я думаю, что она боялась покидать дом и искала себе опору в семье. Я показался ей родственной душой. Она что-то во мне разглядела и решила воспитать эти черты.

Сейчас я понимаю, что если бы сестра не ввела меня в свой мир, то я так никогда и не покинул бы Мичигана. Жизнь моя сложилась бы подругому. Приглашение в балетный класс Кристофера Флинна стало лучшим подарком Мадонны. Такие подарки делаются лишь раз в жизни.

Однако...

Став старше и мудрее, я понял, что Мадонна всегда умела разглядеть ценный шанс. Сколь бы очарован я ею ни был, сколь бы ни были щедры ее подарки — в них всегда была капля яда, всегда было какое-то «но»...

Несмотря на почти материнский альтруизм по отношению ко мне у Мадонны была личная заинтересованность в том, чтобы я стал заниматься у Кристофера Флинна. У него не занимались мальчики, а ему нужен был танцор. Хотя мой романтизм вопит, что все было не так, на самом деле Мадонна вытащила меня с Оклахомы-авеню и ввела в свой прекрасный и удивительный новый мир, как всегда, небескорыстно. Она обожала и почитала Кристофера, считала его отцом, наставником, возлюбленным. Ему нужен был танцор, и Мадонна привела меня. Впрочем, какими бы ни были ее мотивы, сколь бы горьким ни было наше расставание, я всегда останусь перед ней в долгу.