Мадонна покинула дом осенью 1977 года. Она поступила в университет Мичигана в Энн-Арбор и стала изучать современный танец. Когда старшая сестра уехала, Паула наконец-то получила собственную комнату. Я учился в старших классах, страшно скучал по урокам балета вместе с Мадонной и очень тосковал по ней.

В старших классах у меня появилась собственная машина, подержанный зеленый «Додж Дарт». Я редко виделся с Мадонной, но часто думал о ней. Она стала первой из детей Чикконе, кто поступил в университет. Это казалось мне классным. Я часто думал, как она там живет. Мне страшно хотелось посмотреть, и я был польщен, когда она пригласила меня вместе с родителями на свое первое балетное представление в Мичиганском университете.

И вот я еду. Мне семнадцать лет. Длинные волосы, как это модно в 70-е годы, собраны в африканскую прическу. Усы в стиле Фу Манчжу. Черные брюки, коричневая полиэстровая рубашка с длинными рукавами и манжетами на трех пуговицах (подарок Джоан) и коричневые ботинки на платформе с красно-синими полосками на носках. Направляясь из Рочестера в Энн-Арбор, я даже не догадываюсь о том, что благодаря Мадонне следующие шесть часов навсегда изменят мою судьбу — и сексуальную, и профессиональную.

В университетском театре я, как и было условлено, встречаюсь с отцом и Джоан. Во время представления — экспериментальный балет «Вешалка для шляп» — я сижу рядом с ними. Они смущены тем, что происходит на сцене. На Мадонне только черный бюстгальтер и шорты. Двое мужчин-танцоров тоже в черных шортах. Все вместе они катаются по сцене. Странные, угловатые движения, совершенно не похожие на тот балет, которому меня учил Кристофер Флинн.

Балет и мне кажется довольно причудливым, но я не могу оторвать глаз от сцены, от Мадонны. Я не могу отделаться от мысли, что именно так хотелось бы танцевать и мне. Я никогда не видел подобных движений: скачки, повороты, обнаженное тело, танцы босиком. Меня захватывает чувство, что я мог бы все это повторить, мог заниматься современным танцем. Я решаю пойти по стопам Мадонны, бросить балет и начать изучать современный танец в колледже. Разумеется, о своем решении я не говорю ни Джоан, ни отцу. Я все еще в трансе — я представляю свою новую блестящую карьеру.

Мы идем за кулисы поздравить Мадонну. Она разрумянилась от танца. Мадонна счастлива, весела и возбуждена от того, что первое представление прошло так удачно. Джоан и отец говорят, что она танцевала прекрасно. Джоан задает вопрос, который хотелось задать и мне:

— А в чем смысл балета? Каков его сюжет? Какую роль ты исполняла?

На этот раз Мадонна вежлива с Джоан и ловко уклоняется от ответа. Потом она спрашивает мое мнение.

— Интересно и необычно, — задумчиво отвечаю я.

Она спрашивает, не хочу ли я немного побыть с ней после спектакля.

Я в восторге. Она не только моя сестра, но еще и танцовщица, которая живет в совершенно ином, прекрасном мире. Конечно же, я соглашаюсь.

Мадонна переодевается — надевает леггинсы, ботинки, плащ и шляпу. Я говорю родителям, что вернусь домой позже.

Мы обедаем в ресторане на углу улиц Гурон и Южной Первой.

За обедом я задаю Мадонне вопросы о «Вешалке для шляп». Она изо всех сил пытается помочь мне понять смысл современного балета.

Потом она спрашивает, не хочу ли я пойти с ней в клуб. Я семнадцатилетний школьник из маленького городка в Мичигане. Я никогда не был в клубе. Зачарованный, я соглашаюсь. И я иду за своей сестрой в очередной новый мир.

На двери висит вывеска со словом «Рубайат», написанным арабской вязью. Огромный верзила, стоящий перед дверью, бурчит:

— Три доллара. Скидок нет.

Мадонна платит за нас обоих.

Внутри темно, но я вижу голую кирпичную стену со множеством кабелей и красные скамейки, стоящие вдоль стен. В центре находится деревянная танцплощадка, над которой сверкают стробоскоп и рождественские гирлянды. На потолке закреплены деревянная решетка и огромный серебристый шар. Спустя много лет Мадонна выйдет из такого же шара во время турне «Confessions Tour». Даже в молодости она обращает внимание на каждый опыт, каждый визуальный образ.

В клубе гремит музыка. Звучит «Stayin'Alive».

И только тут я замечаю. В клубе множество парней. Они танцуют обнявшись, танцуют поодаль друг от друга, танцуют вместе.

Я одурманен.

Я поворачиваюсь к Мадонне и спрашиваю:

— Почему здесь нет девушек?

Мадонна недоверчиво смотрит на меня.

— Кристофер, — необычайно терпеливо говорит она, — это гей-бар. То есть для мужчин.

И неожиданно меня охватывает чувство облегчения. Я не знаю и не понимаю почему. Я просто знаю, что все так, как должно быть.

Диджей ставит «Boogie Nights». Мадонна хватает меня за руку и вытаскивает на танцпол. Но я слишком смущен взглядами мужчин, чтобы насладиться танцем с Мадонной. Я смотрю под ноги и пытаюсь не разглядывать других мужчин. Я хочу скрыть свои чувства.

Я понимаю, что Мадонна не первый раз в этом клубе. Позже она рассказала мне, что впервые ее привел сюда Кристофер Флинн, и с тех пор они часто здесь бывают.