После эйфории длительного турне я вернулся домой на Мор-тон-стрит и столкнулся с суровой реальностью. Приспособиться к обычной жизни оказалось невероятно сложно. И после каждого турне становилось все труднее и труднее.

Мне приходилось бороться с ревностью Дэнни. Он ревновал меня к Мадонне и считал работу костюмера унизительной. Но меня это не волновало. 24 июня Мадонна и Шон объявили о своей помолвке. В это время мы с сестрой особенно сблизились. Благодаря моему участию в турне Мадонна стала считать меня частью своей жизни и доверять моему творческому началу.

Спустя много лет она сделает мне завуалированный комплимент во время интервью журналу «Элль Декор»: «Меня ни в коей мере не удивляет то, что Кристофер добивается успеха в столь многих предприятиях. Все в нашей семье обладали творческим началом — все мы танцевали, или рисовали, или играли на музыкальных инструментах. А Кристофер умел делать и то, и другое, и третье».

Я стал для сестры человеком Ренессанса — на все руки мастером. Как-то утром, вскоре после завершения турне, я посмотрел на Мадонну в ее мини-юбке и резиновых браслетах и снова почувствовал себя костюмером. Но заговорил я как брат, не боясь быть уволенным.

— В этой юбке твои ноги похожи на сардельки, — сказал я. — Ты уже взрослая. Тебе нужен более стильный, более классический образ. Что-то вроде Кэтрин Хепберн, а не игрушка для мужчин.

Какое-то мгновение мне казалось, что она меня ударит. Но Мадонна задумалась, а потом с грустью сказала:

— Похоже, ты прав, Кристофер. Пошли по магазинам.

Я привел ее в свой любимый магазин «Matsuda» на Мэдисон-авеню возле 72-й улицы.

Я выбрал ей кремовую шелковую рубашку в мужском стиле, серовато-коричневые летние брюки и коричневые закрытые туфли. Так родилась Мадонна Номер Пять: взрослая, элегантная женщина, обладающая собственным стилем.

К несчастью для Мадонны, ее новый изысканный имидж резко пошатнулся, когда в июле 1985 года в «Плейбое» появились ее обнаженные фотографии.

В шесть утра 10 июля пять миллионов экземпляров «Плейбоя», в которых четырнадцать страниц занимали черно-белые фотографии обнаженной Мадонны, поступили в продажу. Снимки были сделаны в 1979 и 1980 годах двумя нью-йоркскими фотографами, Ли Фридландером и Мартином Шрайбером. Судя по всему, эти фотографии относились к тому времени, когда Мадонна позировала в Новой Школе. Через несколько дней не желавший отставать «Пентхаус» опубликовал на семнадцати страницах цветные и черно-белые фотографии, сделанные Биллом Стоуном.

Камера всегда любила Мадонну. Фотография была одним из величайших ее увлечений. Мадонна любит камеру без всяких оговорок, и камера платит ей тем же. Именно камера уловила и распространила множество визуальных образов, которым Мадонна обязана своей невероятной популярностью. Мадонна безжалостно контролирует большинство своих фотографий (за исключением, конечно, снимков папарацци). Но тогда впервые в своей карьере она утратила хватку, и в журналах появились снимки, права на которые ей не принадлежали и с которых она не могла получить прибыль.

Я впервые узнал о фотографиях, когда работал с рекламным агентом Мадонны, Лиз Розенберг, пышнотелой голубоглазой блондинкой, которая работает с сестрой и сегодня. Единственный ее сотрудник, за исключением Донны де Лори, который может похвастаться таким долголетием.

После турне «The Virgin Tour» — вероятно, в силу моего родственного статуса и доверия, какое сестра ко мне испытывала, — Мадонна нашла мне работу вместе с Лиз. Мы работали в «Уорнер Рекорда» в Рокфеллеровском центре.

Тем утром я пришел на работу рано, в прекрасном настроении. Лиз в розовых тапочках-кроликах сидела за своим столом. Она подняла трубку телефона, выполненную в виде ярко-алых губ. Лиз обожала губы. Даже ее диван имел форму губ — знаменитый диван Мэй Уэст от Дали. У нее и самой были замечательные губы — полные и аппетитные. Лиз всегда пользовалась красной помадой и всегда оставляла яркие следы на сигарете с марихуаной. Она выкуривала ее каждый день в четыре часа, а после этого спокойно продолжала работать. Меня эта поразительная способность не переставала удивлять.

В то утро настроение у Лиз было не из лучших. Своим высоким, птичьим голосом она сразу огорошила меня новостями.

В журналах появились фотографии твоей сестры в обнаженном виде. Не покупай их, потому что мы не хотим, чтобы фотографы или журналы получили от нас какие-то деньги.

Отец знает? — спросил я. Я с ним еще не разговаривала.

Я обратил внимание на то, что Лиз использовала местоимение «я».

Мадонна ничего не сказала мне о снимках. Совершенно очевидно, что она не собиралась рассказывать о них нашему отцу, предпочтя переложить неприятную работу на Лиз. Я с ужасом представил, как наш правильный отец приходит на работу, прекрасно понимая, что все его коллеги уже видели фотографии его дочери в обнаженном виде. А реакцию бабушки я даже боялся представить. Позже я узнал, что она просто разрыдалась.