И все же, несмотря на все триумфы и аплодисменты, несмотря на то, что турне «The Virgin Tour» стало настоящим скачком в ее карьере, сомнения все же грызли ее душу.

После концерта я пришел к ней в номер. Поздно ночью мы вместе смотрели «Милдред Пирс». Неожиданно Мадонна выключила телевизор.

— Кристофер, — сказала она, — если бы наша мама была жива, как ты думаешь, что бы она сказала обо мне, о моем шоу?

Я помедлил секунду, а потом сказал правду. Я не мог солгать о матери даже после ее смерти.

— Не думаю, что ей бы понравилось, как ты носишься по сцене. Ей не понравились бы эти кресты и твоя откровенная сексуальность.

Мадонна была поражена.

— Но я думаю, что она все равно очень гордилась бы то бой, — быстро добавил я.

Через два дня, 27 мая фотография Мадонны появилась на обложке журнала «Тайм». В статье «Мадонна: почему она на вершине» анализировался ее феномен. Тут же было опубликовано длинное интервью, в котором Мадонна переписала свою историю и историю своей семьи. И сделала это очень решительно.

Вот основа ее мифа: «Я была старшей девочкой в семье, поэтому у меня было много взрослых обязанностей. Мне кажется, что я всю жизнь заботилась о малышах, меняла подгузники и была няней. Должна признаться, что меня это обижало. Когда все мои друзья отправлялись играть, мне приходилось заниматься взрослыми делами... Я считала себя настоящей Золушкой. Знаете, у меня была мачеха, и мне приходилось заниматься домашней работой. Это было ужасно. Я никогда никуда не выходила. У меня не было красивых платьев».

Звучало все это прекрасно. Я не мог не аплодировать богатому воображению сестры.

Про Марти и Энтони она заявила: «Они подвешивали меня на вешалку за трусики. Я была маленькой, и они просто закрепляли меня бельевыми прищепками». Эту невероятную историю часто повторяли в таблоидах. Она стала еще одним доказательством таланта сестры в создании великолепных и запоминающихся визуальных образов.

Вот еще одна часто повторяемая история о том, как она впервые приехала в Нью-Йорк: «Я села в такси и попросила водителя отвезти меня в центр. Он привез меня на Таймс-сквер. По-моему, водитель подумал: «Хорошо, я ей кое-что покажу». Думаю, моя просьба очень его повеселила».

И дальше: «Я училась в школе Элвин Айли».

Мифотворчество Мадонны было не чрезмерным, а просто забавным. И так продолжалось всю ее карьеру. Наша семья не перестает удивляться тому, как она переделывает историю, но мы не возражаем. Большинство из нас настолько удивлены ее славой и тем вниманием, какое ей уделяется, что мы просто не хотим раскачивать лодку.

После детройтской эйфории мы выступали в Питсбурге, Филадельфии, Хэмптоне, Вирджинии. Затем последовали Колумбия, Мэриленд, Вустер и Нью-Хейвен. И вот наступил день концерта в городе, где начиналась наша совместная карьера, в Нью-Йорке. 6, 7 и 8 июня Мадонна дала три аншлаговых концерта в Радио-Сити, а 10 и 11-го два заключительных концерта в Медисон-сквер-гарден.

На концерте присутствовали Дон Джонсон, Джон Ф. Кеннеди-младший, который только начинал юридическую карьеру, художник граффити Футура 2000. После шоу все трое пришли поздравить Мадонну в ее гримерке. Джон Джонсон вел себя, как истосковавшийся по ласке щенок. Он принес большой букет роз на длинных стеблях, которые завяли буквально за минуту. Джон, еще более привлекательный, чем на фотографиях, скромно стоял возле двери. Мадонна не удостоила ни его, ни Дона даже взглядом. Все ее внимание было сосредоточено на Футуре. Они о чем-то шептались, и Мадонна ласково поглаживала его руку. Я прекрасно понимал макиавеллиевский замысел сестры: Дон ее не интересовал, но ей хотелось пробудить ревность в Джоне. И эта тактика увенчалась успехом, поскольку впоследствии знакомство Мадонны с Джоном стало довольно тесным.

После последнего концерта в Медисон-сквер-гарден Мадонне устроили торжественную вечеринку в «Палладиуме», где поклонники буквально преследовали ее. Большую часть времени мы провели за бархатным шнуром в ВИП-зале Майка Тодда, вспоминая турне, веселясь и танцуя. Помню приятное ощущение причастности к новому миру. Я был братом Мадонны. Братом суперзвезды. Магия прекрасного нового мира настолько меня покорила, что меня не волновало то, что я перестал быть самим собой. Работа с сестрой стала смыслом всей моей жизни.

Никто из моих друзей и родных не знал, что я работаю костюмером. Все считали, что я просто ее спутник. Я никогда не говорил, что большую часть времени провожу, копаясь в ее пропотевшем белье. Это была моя работа, но все же я ее стыдился. Я чувствовал бы себя униженным, если бы кто-то об этом узнал.

За время турне мне многое открылось о Мадонне и о самом себе. Она тоже сделала серьезное открытие: к третьей песне шоу ей обычно не хватало дыхания и сил.

И тогда она решила к каждому следующему турне готовиться не меньше пяти месяцев. Я был убежден, что она отправится в турне сразу же, как только представится возможность. Я видел, что на сцене она чувствует себя в безопасности и полностью счастлива. Через несколько лет Уоррен Битти скажет, что Мадонна «не хочет жить без камеры». Но он неправ. Уже по опыту турне «The Virgin Tour» я понял, что моя сестра на самом деле хочет только одного. Она живет только на сцене.