Левицки снял в 1979 году, когда Мадонна только появилась на Манхэттене.

Я хотел позвонить сестре и выразить свое сочувствие, но потом посмотрел на гигантский заголовок на первой полосе «Нью-Йорк пост», который гласил: «Мадонна требует запрета скандального фильма», и решил, что ей доставляет удовольствие вся та шумиха, поднятая журналистами вокруг суда с Левицки. Скорее всего, Мадонна и в суд-то подала, потому что шестое чувство подсказало ей — это понравится журналистам. Она наверняка знала, что и как произойдет.

В фильме Мадонна предстает полностью одетой, только в одной сцене она появляется топлес. Но содержание фильма чудовищно. Мадонна играет роль Бруны, «госпожи», у которой имеется целый гарем сексуальных рабов. В фильме есть и сцена изнасилования. Я не был шокирован тем, что Мадонна сыграла эту роль. Я же понимал, что она была очень молода, экспериментировала с жизнью и изо всех сил старалась закрепиться в большом городе. Однако я знал, что бабушка Элси и отец будут в ужасе от того, что Мадонна снялась в таком непристойном фильме. Я от всей души желал, чтобы фильм никогда не выходил на экраны. Я сочувствовал и Шону. Впрочем, мы никогда не говорили об этом фильме. На экраны он вышел в том же году, но мне не хотелось его смотреть.

Неудачная свадьба осталась позади. После братания я считал, что новый зять мне даже нравится. 9 ноября 1985 года Мадонна приняла участие в премьерном шоу «Saturday Night Live». На этот раз она появилась на экране в образе английской принцессы Дианы и снова привлекла к себе внимание журналистов. В Великобритании после выхода песни «Dress You Up» Мадонна стала единственной певицей за последние тридцать лет, три сингла которой одновременно оказались в национальных чартах. Снимки Мадонны в образе принцессы Дианы появились во всех английских газетах. Боги рекламы были благосклонны к моей сестре.

В мой день рождения, 22 ноября 1985 года, Дэнни пригласил меня во французский ресторан, куда мы любили заходить. Вернувшись домой, мы обнаружили там Шона, Мадонну и еще шестерых гостей. Это был мой первый вечер-сюрприз. Его подготовили для меня Шон, Мадонна и Дэнни.

Шон и Мадонна рассматривали мои картины — религиозные, а не на стекле, как я подарил им на свадьбу.

— Они мне нравятся, — сказала Мадонна. — Тебе нужно продолжать рисовать.

Ее слова многое для меня значили. Мы выпили шампанского, послушали Эллу Фицджеральд. Вечер прошел просто прекрасно.

Остальные мои родственники не были знакомы с Дэнни и даже не подозревали о его существовании. Естественно, что я в значительной степени отдалился от семьи. Близкие отношения сложились у меня только с Мадонной. Та вечеринка, которую устроили для меня Мадонна и Шон, стала чудесным подарком. Я почувствовал, что они приняли меня в свою маленькую семью. Впервые со дня смерти матери я снова почувствовал себя в безопасности.

Не могу отрицать, что это чувство возникло не только из-за того, что я ощутил себя членом семьи, но еще и потому, что сестра стремительно становилась одной из самых знаменитых женщин Америки. Звездная сила, исходящая от Мадонны, стала для меня настоящим наркотиком. Я приходил в любые рестораны, бары и клубы, просто называл ее имя, и ко мне везде относились, как к особе королевской крови. Я не видел оборотной стороны славы Мадонны. Никто меня не донимал. Фотографы называли меня по имени, поклонники Мадонны кричали: «Кристофер, Кристофер!» Единственная проблема заключалась в том, что Дэнни все еще не был очарован моей сестрой. Его раздражала та истерия и чрезмерное внимание, сопровождавшие каждый ее шаг.

Дэнни раздражала не только звездная слава Мадонны, но и то, что ему приходилось делить с ней меня. На протяжении всей нашей совместной жизни он требовал, чтобы я уделял ему все свое внимание, и обижался на всех, кому доставалась хоть малая его толика. В некотором роде Дэнни был похож на Шона. Как и Шон, Дэнни ненавидел официальные ужины, терпеть не мог клубы и предпочитал уединяться со мной дома.

Неудивительно, что и Мадонна, и я решили разделить свои жизни с совершенно одинаковыми мужчинами. Ведь мы были братом и сестрой и всегда были очень похожи. Но если отношения Мадонны с Шоном расцвели и увяли, мы с Дэнни прожили вместе больше десяти лет, скорее всего, потому, что он всегда играл роль Генри Хиггинса, а я был его Элизой Дулиттл. Когда мы встретились, я был деревенщиной из Мичигана, двадцати трех лет от роду, который беспомощно барахтался в океане Манхэттена. Дэнни же был настоящим жителем Нью-Йорка — культурным горожанином. За годы нашей совместной жизни он научил меня всему. Я узнал, что такое простыни от Пратези, серебро от Кристофеля, белужья икра и шампанское «Кристалл». Несмотря на свою нелюбовь к Мадонне и обиду за то, что она отвлекает мое внимание, Дэнни бросил работу у Фьоруччи и стал моей правой рукой. Он взял на себя все домашние обязанности, благодаря чему я смог полностью сосредоточиться на работе. Рядом с ним я всегда чувствовал себя защищенным. Да и сексуальная жизнь наша всегда была идеальной.

8 января 1986 года Шон, Мадонна и я вылетели из Лос-Анджелеса в Гонконг готовиться к съемкам «Шанхайского сюрприза». Как сообщали журналисты, за этот фильм Шон и Мадонна должны были получить по миллиону долларов. Мы поселились в отеле в Коулуне. Я сразу же вышел на балкон, чтобы полюбоваться мерцающими огоньками Коулунского порта. Я сфотографировал вид и отправил снимок отцу, написав, что это напомнило мне тот азиатский пейзаж, который висел в нашей столовой в Мичигане. Впрочем, скорее всего, мне просто хотелось показать ему, как далеко мы с сестрой забрались.

Однако при дневном свете картина оказалась не столь привлекательной. Залив был ужасно грязным. Молодая женщина купала ребенка, а рядом плавали дохлые крысы. Я прогулялся по городу. Повсюду сверкали рекламные вывески и яркие огни. Гонконг показался мне одним гигантским кварталом красных фонарей. Город напоминал огромный торговый центр, только гораздо более грязный, чем обычно. Гонконг — самый грязный город из всех, где мне доводилось бывать. Повсюду шныряли огромные крысы. Вспоминая это, думаю, что мне следовало догадаться: крысы — дурное предзнаменование.