– Твоя родня сейчас тебя багажом отправит, - начала она и осеклась. Ей хватило одного взгляда, чтобы все понять. – Ты опять ему звонила?! Нет, ну на пять минут оставить нельзя, как маленькая, честное слово… - запричитала она.

Я только беспомощно смотрела на нее, глотая слезы:

– Жень… Что мне делать?

Она решительно подошла ко мне, отняла подушку, взяла за плечи и хорошенько встряхнула:

– Слышать ничего не хочу. Даже не взумай снова попасться на его удочку. Каждый раз он появляется , когда все налаживается. Да что это такое? Бедный мальчик проживет как-нибудь без тебя! Хватит! Ну-ка посмотри на меня!

Я послушно подняла голову.

– Что делать, что делать?
– передразнила она меня, - для начала выбросить все глупости из головы, потом сделать один шаг к двери, потом второй. Надеюсь ходить ты еще не разучилась, а то голова у тебя уже точно не работает.

Я благодарно улыбнулась, хоть это и была улыбка сквозь слезы. В коридоре Женька обернулась и тревожно заглянула мне в глаза:

– Надеюсь ты не передумала? Не сбросишь чемодан с парашютом?

Нет, я не передумала, но до самого последнего “Пристегните, пожалуйста, ремни ” я надеялась, что Антон приедет в аэропорт и буквально за шиворот стащит меня с самолета, но все было напрасно. Такие сцены с обьятиями и поцелуями у трапа бывают только в фильмах, а моя жизнь была намного реальнее. По крайней мере я думала именно так до момента, пока не начались эти сны.

Солнце шло вперед по небосклону, и мои босые ноги оказались на самом солнцепеке, я передвинула кресло в тень и заглянула в чашку. Чай совсем остыл, но за новым идти не хотелось. Газетная лавка “Nice-matin” уже открылась, значит пора было собираться.

Я работала в антикварном салоне месье Террад экспертом и обожала свою работу. Все эти древности еще с детства приводили меня в неописуемый восторг, я могла часами сидеть разбирая надписи на греческих амфорах или копаться в символике скифов. Работать экспертом отнюдь не означало копаться в бумажках, каждый день тут происходило что-то новое. Например, три недели назад Фабьен привез целую коллекцию скандинавских украшений. Я еще не до конца закончила анализ, но приблизительно установила период – около девятисотых годов нашей эры, грубо говоря – начало десятого столетия.

Чаще всего фибулы такого типа имели продоговатую или округлую форму, иногда форму трилистника, наши же были идеально круглыми, да и вообще, открыв крышку я не поверила своим глазам. Сложенные в две картонные коробки, покрытые плесенью и потемневшие от времени браслеты, шейные обручи, застежки для плащей из серебра, золота и бронзы полгода валялись на блошином рынке в Ницце, абсолютно никому не нужные. Их предистория так и осталась тайной, продавец не знал, сколько бы не пытал его мой патрон, обнаруживший такое сокровище среди хлама и купивший почти за бесценок.

Круглые фибулы были в моде особенно в двадцатых годах десятого века, а на Готланде на протяжении всей эпохи викингов фибулы имели форму круглых коробочек. Многие скандинавские женщины обычно набрасывали поверх сарафана плащ или накидку, застегивая их спереди. Такие археологические находки имели невероятную ценность и обычно всплывали в Дании и Норвегии, а никак не во Франции. Хотя сразу же приходила на ум попытка завоевания Парижа, которая все же имела место с их стороны, но это еще нужно было проверить.

Все это я уже думала в машине, быстренько накинув платье и закрыв дверь почти бесшумно, потому что все обитатели виллы еще спали. До магазина ехать было совсем ничего, но к хорошему привыкаешь быстро и заведя свой маленький типично французский пежо 307, я уже мчалась по знаменитой английской набережной, а в голове были сплошные викинги.

Их эпоха озарена особым отблеском романтики и приключений, и мне сразу представился образ бородатого воина, отправляющегося на своем корабле в чужие земли с мечом в руке. Конечно такое представление совсем не подобает эксперту-искусствоведу, но я никак не могла его прогнать. В последнее время все стали интересоваться викингами, которые стали почти что торговой маркой Скандинавии. Издревле они обладали собственной самобытной культурой, основанной на прочных традициях, которые теперь так широко представлены в торговле и рекламе.

Я свернула в, так называемую, улицу St-Ffancois de Paul, хотя на мой взгляд это был просто переулок длинной в три метра, ведущую к площади Palais de Justice, и выехала к зданию суда. Припарковать машину во Франции, даже такую маленькую, как моя, невозможно, что рано утром, что позно ночью, поэтому, недолго думая, я свернула в подземный гараж. Столкнувшись с этим сразу же по приезду и уже наученная горьким опытом бесконечных блужданий в посках места, сегодня я поздаровалась с охранником и оставила свой синенький автомобильчик отдыхать на своем законном четвертом этаже, а сама поднялась на залитую солнцем площадь.

Официанты расставляли стулья и столы с зонтиками, я кивнула головой улыбчивому мальчику в длинном белом переднике и заспешила вперед. Не пройдя и нескольких метров торопливым шагом я столкнулась с месье в очень знакомой клетчатой рубашке, замершем перед витриной кондитерской.

– Фабьен! А я-то бегу открываться, думала ты спишь еще. – обрадовалась я. Это был мой шеф – Фабьен Террад, директор антикварного салона “Napoleon”, где я работала, и мой большой друг.

– Здравствуй, дорогая, - по обыкновению расцеловал меня четыре раза патрон и тут же сунул мне под нос толстенную книгу в глянцевой обложке, которую держал в руках. – Какое там спишь, вот посмотри, пришел новый том утром – не могу оторваться.