День рождения был испорчен окончательно и бесповоротно, да и зачем мне вообще эта вечеринка без него? Я жутко расстроилась, но настолько была вымотана после Алисы, что рухнула спать, даже не раздеваясь, а наутро натянула улыбку на лицо для встречающих друзей, сразу всем обьявив, что приготовлением праздничного обеда заниматься не собираюсь. Отсутствие Антона никого особо не удивило, все довольствовались обьяснением о ссоре на пероне. Не распаковывая подарки, врученные мне прямо на вокзале, с открытой бутылкой шампанского в руке, собрав гостей, отправилась к себе. Вся толпа вваливается в коридор и затихает на пороге. Я пробираюсь вперед и сумка медленно вываливается из рук. Мокрый, грязный, прокуренный за столом сидит мой любимый и виновато смотрит на меня:

– Не мог же я пропустить твой день рождения.

Как он добрался, на каких собаках? Для меня так и осталсь тайной. Сумашесшедствие молодости, нежность до слез и бесконечная любовь… вот что было между нами.

Когда мы были не вместе,то звонили постоянно друг другу из дома, а то и из ближайшего телефона-автомата, передавали записки с друзьями, ночами сидели за компьютерами в сети Интернета, чувствуя как клавиатура хранит тепло наших рук.

Сколько раз потом я перечитывала письма, которые мы десятками посылали друг другу по электронной почте, даже после того как решили расстаться. Причину, по которой нам пришлось это сделать, мой сон очень четко и ясно передавал. Вообщем и целом, эти сны рассказали нашу историю, только сменив декорации. Будущее перестало существовать, когда мать его ребенка поставила ультиматум, а я и так понимала, что выбора нет. Малышка не виновата в ошибках родителей, иначе и быть не могло, я все знала с самого начала.

Разлука разорвала душу пополам и мне, и ему. Мы пытались забыть друг друга, но возможно ли это – забыть любовь?

Поначалу казалось немыслимым, я до изнеможения тренировалась, падая от усталости, но спорт не помогал, тогда я стала бродить по разным городам, ночным клубам и мужчинам, равно как и он. Но только лишь становилось немного легче, как судьба словно нарочно сталкивала нас вместе, и снова мы не выпускали друг друга из обьятий, снова слезы и обещания, снова он повторял, что не может жить без меня и снова я верила, что это правда, падая в омут с головой.

Невыносимо было знать, что он с ней, невыносимо делить с другой самое дорогое, невыносимо было видеть его больные глаза. И в один прекрасный день я поняла, что больше не выдержу и купила билет на самолет. Обстоятельства моего отьезда были примерно следующими: пролитое в последний момент кофе на футболку, в которой я собиралась лететь, никак не закрывающиеся сумки, роза, которую как-то нужно было провезти через таможню, похоронные лица семейства и одна единственная подруга в качестве секретаря с бутылкой пива в одной руке, намыленной тарелкой в другой и телефонной трубкой в зубах. Уже взбешенная непрекращающимися звонками Женька, никак не могла домыть несчастную тарелку и милейшим голосом обьясняла всем вместе и каждому в отдельности, что я куда-то вышла и вот-вот вернусь, не беря в расчет то, что до самолета оставалось несколько часов и я просто обязана была быть дома. Я же устало глядела в одну точку, кажется это было окно, с остервенением пытаясь втолковать родне, что без розы вообще никуда не поеду. Папа многозначительно повертел пальцем у виска и успокоенно произнес:

– Ну слава Богу. А то я перестал узнавать свою дочь: собранная, трезвая, целый день дома, никаких глупостей. Явно что-то не в порядке, а этот идиотизм с розой все ставит на свои места. Ладно, присядем на дорожку.

Все вышли, только я замерла на пороге, последний раз окидывая взглядом теперь уже бывшее жилище, как в очередной раз за сегодня зазвонил телефон. Не зная зачем, я сняла трубку:

– Во сколько?! – не здороваясь, срывающимся голосом почти что крикнул мне в ухо Антон.

Мне показалось, что сердце у меня остановилось.

– Откуда ты знаешь, что я уезжаю? – слабым тоном поинтересовалась я.

– Добрые люди подсказали. – как-то совсем невесело усмехнулся мой любимый. – Так во сколько? Я хочу тебя проводить…

– Нет!
– испуганно перебила я, - Даже не вздумай появиться в аэропорту, -и умоляюще затараторила. – Ты ведь знаешь, я не смогу уехать тогда. Не надо, пожалуйста, я тебя очень прошу. Я люблю тебя больше всего на свете, но видеть больше не могу, пойми ты это.

Он помолчал.

– Я постоянно думаю о тебе, мелкая.

У меня защипало в глазах:

– Не надо, не начинай снова, я не могу больше. Все давно решено, ты просто пожелай мне счастливого пути, солнце мое.

– Я в тебя верю.

Телефонная трубка впилась в ухо.

– Правда, веришь?

– Правда, всегда верил.
– я почти физически чувствовала, как ему сейчас тяжело. В тот момент у нас было одно сердце на двоих, и оно разрывалось от боли.
– Когда ты вернешься?

– …

– Когда?!

Где только слова нашла ответить – не знаю. Язык не поворачивался, но все таки пришлось:

– Я не вернусь, мальчик мой. Мы не можем быть вместе, и ты лучше меня это знаешь.

– Facking life, да почему же все так?!
– безжизненно выругался он, - Люблю тебя, мелкая, люблю.

– И я тебя…- я уронила трубку на рычаг и без сил опустилась в кресло.

Господи Боже, дай мне силы - взмолилась я и вцепилась в подушку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Стиснув зубы и унимая дрожь в руках, я попыталась не впадать в истерику. Двери распахнулись, и в комнату влетела Женька: