– Здравствуйте. – почтительно произнесла я. – Это я.

– Ты не так долго отсутствовала, чтобы я перестал тебя узнавать. Здравствуй. – и повысил голос, обращаясь уже ко всем, - Первое задание – двойной вход, цки , майа ки – коми. – сокращенно назвал он удары рукой и ногой, и заметя меня, все еще стоявшую рядом, небрежно бросил, - иди работай. Вставай с Сашей.

Я обернулась – все уже стояли парами в боевых стойках, Андрюха, как всегда, с Эриком, кивнула, и ничего не сказав, вернулась к Шурику, уже ждавшему с синей макеварой, которую я терепть не могла из-за ее тяжести. Все макевары почти уже поменялись за это время, а синяя, как на зло, осталась.

– А другой что, не было?
– сморщилась я.

– Давай, не капризничай. Наверное, вообще уже забыла руками-ногами двигать. Помнишь хоть двойной вход?

Я презрительно хмыкнула и встала в стойку. Тренер хлопнул в ладоши. Мне, конечно, далеко до валькирии, но...

В перерыве между ударами Сашка не выдержал и как-бы невзначай поинтересовался:

– А что тебе он сказал? – имея в виду, конечно, Учителя.

– Иди, работай, сказал – запыхавшись, осчастливила я его информацией.

Друг отдал мне макевару, потому что мы достигли другого конца зала и успокоил:

– Это нормально.

– Нормально?!
– возмутилась я, - человек меня не видел два года и не удостоил даже взглядом!

– А как ты уехала, даже не попрощавшись?
– напомнил мне Шурик, - Он тебя тестирует.

Доска чуть не вылетела у меня из рук, но вовсе не от справедливых, хоть и обидных слов, а от силы ударов. Недаром, он был одним из лучших. Я хотела оправдаться, но двигавшийся рядом Эрик вовремя меня оборвал, заметив приближающегося Учителя:

– Харе болтать-то.

Андрей Николаевич подошел, подтянул ногу Андрею, шлепнул по выпяченному заду Сашку, а я мысленно возблагодарила Бога, что сейчас не моя очередь бить, а не то стыд на всю оставшуюся жизнь, уж Учитель в карман за словом не лезет. Но, словно, подслушав мои мысли, теренер еще немного подождал, и вот мой напарник тянул руку, чтобы взять макевару. Андрей Николаевич обернулся к залу:

– Следующее задание – боковой ногой, затем уракен –уче.

Я послала Эрику умоляющий взгляд, тот сразу понял, что я забыла связку, за спиной тренера схематично показал удар и усмехнулся. Андрюха заговорщески мне подмигнул, а Андрей Николаевич уже выжидающе смотрел на нашу маленькую группу. Я отдала макевару и собралась, понимая, что Сашка был прав - я затылком чувствовала пронзительный учительский взгляд.

Проведя боковой вход и дополнив его блоком, я даже не осмелилась посмотреть в его сторону, тут же снова вернувшись в стойку. Проведя серию ударов без передышки, я приготовилась нанести заключительный и вдруг почувствовала властную руку на шее:

– Плечи не поднимай.

Я тут же опустила плечи и влепила такой удар рукой, что костяшки пальцев застонали, а Шурик немного, но все же покачнулся.

– Что ж, не все ты еще забыла.
– и Андрей Николаевич уже шел дальше, следя теперь за детьми, а у меня в душе все запело.

В спорте, как наверное, и в любом другом деле есть Учитель, а есть ученики. И младшим часто кажется, что к ним несправедливы, их обижают и учат неправильно, придираются и дергают из-за пустяков. Но я, повидав на своем веку немало тренеров, могу сказать, что если уитель не обращает на тебя внимания или говорит, что ты все делаешь правильно, вот тогда можешь считать, что на тебе поставили крест. Учитель может исправлять твои действия до бесконечности, потому что никто еще ни в одном деле не достиг совершенства, а тех, кто к нему приблизился – единицы.

– И кто был прав?
– с уверенно-победным видом спросил напарник, аккуратно складывая макевары в ящик.

Я молча показала ему язык и пошла надевать защитные накладки - протекторы.

С грехом пополам я выдержала и кота, и спаринг, хотя к концу занятия у меня с непривычки или вернее ее потери, болело все тело, а синяков на следующий день обещало быть немало. Шурик в поединке, конечно меня жалел, работая мягко и предельно аккуратно, зато на подножках и подсечках получила по полной программе. Благодаря небольшому весу, особенно по сравнению с рослыми, прекрасно сложенными ребятами, мне и раньше нелегко было сохранять равновесие в этом упражнении, а уж теперь, когда я основательно потеряла форму, и подавно. Сегодня меня с большим удовольствием хорошенько поваляли по полу все трое, но я все рано была довольна, довольна тем, что снова оказалась среди своих, что снова вижу любимого Учителя, что наконец-то оказалась дома. Однако тренировка подошла к концу, и не следовало забывать, зачем все-таки я вернулась. А в голове наблюдался ошутимый сумбур от эмоций, вновь обретенных друзей и спорта, который несмотря ни на что остался у меня в крови, и сложновато было сформулировать первоочередную задачу. Ладно, подумала я, поговорю с тренером, а там будет видно.

Несколько секунд я потратила, чтобы сполоснуться под холодным душем, и выскочила из раздевалки, когда в зале еще никого не было. Андрей Николаевич сидел на бежевой деревянной скамейке, к которой я неслышно подошла сзади. Неслышно, как мне казалось.

– Истиный воин сзади не нападает.

Я смиренно вздохнула, обошла и села рядом:

– Я же не нападаю, да и тренировка закончилась.

Темные, чуть на выкате мудрые глаза испытывающе посмотрели на меня. Многим этот взгляд казался тяжелым и колючим, словно смотрящим душу, таким, от которого хотелось спрятаться. Его, и правда, выдержать было не легко, и не опускать глаз могли не многие, но эти глаза смотрели на меня с пеленок, и я выдержала, чуть улыбнувшись.