– Кто опять свистнул мои шлепанцы?
– вклинился Гиом, свесившись через перила, и услышав реплику мамы, отмежевался. – И вовсе это не я, он сам в телевизоре увидел!

Я перевела взгляд на ноги и сочла за лучшее удалиться, потому что именно я его большие и удобные тапки всегда носила дома в отсутсвие хозяина. Я почесала Ваську за ухом и направилась в кухню. Франсуа тоже проследовал за нами, пытясь по дороге вытащить ногу из обьятий Тибо:

– Алина, забери его. – взмолился он, протягивая мне извивающегося и заливающегося веселым смехом мальчишку. – Мне своих внуков хватает.

Впереди зажегся свет, – это Эвелина зашла в кухню. Я распахнула стеклянную дверь и сделала приглашающий жест рукой.

– Раз хватает внуков, заведи еще одного ребенка.
– с умным видом заметила я , пытаясь увернуться от тянущихся маленьких ручек. – Ей, оставь в покое платье! Ты знаешь, сколько оно стоит?

Тибо схватился за подол и радостно повис, повизгивая от удовольствия.

– Только после вас. – ответил он, вовсе не имея ввиду то, чтобы пропустить меня вперед.
– Я лучше собаку заведу.

– Мои тапки! – торжествующе завопил его брат, просунув голову в кухню.

Я спряталась за друга семьи, одновременно пытаясь вытащить подол из цепких маленьких пальчиков, рискуя остаться без платья вообще:

– Тибо, ты прекратишь или нет, сейчас отшлепаю кого-то! На помошь! Ничего не знаю, я первая взяла.

– Зато я знаю, что это мои шлепанцы!
– возмутился он, явно намереваясь их с меня снять.

Франсуа, уже уселся за стол и предупреждающе поднял руки:

– Так, дети, мне пятьдесят четыре года, у меня уже четверо внуков, я не подхожу для ваших игр.

Я отошла за спину седого мужчины и попятилась вокруг стола:

– Я тоже не подхожу, хоть мне и нет пятидесяти четырех.

– Такими темпами ты до них и не доживешь!
– пригрозил Гиом и мы забегали вокруг круглого стола. Тибо в полном восторге устроился под ним и пытался хватать пробегающего брата за ноги.

– Малыш, прекрати! Ты мой брат или чей?

– Давай – давай, - пробегая мимо, поощеряла я, совершенно не собираясь отдавать любимые тапочки. Размеры кухни позволяли любые упражнения, хоть на велосипеде катайся. Эвелина стояла спиной, не видя нашей беготни:

– Кофе готов. Нет, дизайн этой модели оставим старый, в ней ничего не трогайте.

Гиом, запыхавшись, остановился:

– Вот заберу твои лифчики, будешь тогда знать!

– И что же ты с ними делать будешь, интересно? На голову наденешь? – полюбопытствовала я и показала ему язык – И потом, у меня их нет, я не ношу.

Франсуа поставил дымящиеся чашки с разным содержимым на покрытый белоснежной скатертью стол: я пила с цикорием, Гиом какао, он сам черный, а Эвелина вообще – зеленый чай, заботясь о здоровье.

– А почему не носишь? – полюбопытствовал он.

– Эй, тебе пятьдесят четыре года! – напомнила я ему, дуя на горячий кофе.

– А правда, почему не носишь? – из вредности поддакнул подросток, приглаживая залитые гелем вихры. – Мне не пятьдесят четыре.

Эвелина даже оторвалась на секунду от телефона, желая удостовериться:

– Действительно не носишь бюстгальтер?

– Это что самый главный вопрос недели?
– подозрительно уставилась я на семейство.
– Чего вы пристали, ну не ношу, потому что не нравиться эти удавки. Имею право. Ай, Тибо!

Возмущенный всеобщем невниманием, он забрался ко мне на колени и обхватил руками за шею, целясь в чашку:

– Пам! Пам! Пам-пам-пам!

– Она скоропостижно скончалась. – печально констатировал Франсуа, глядя в мой кофе.

– Кто?

– Чашка! Он так упорно в нее стреляет, что у нее просто нет шансов!

– Девятнадцатую модель тоже оставляем. Нет, месье, я понимаю, что вы не носите женского белья, я это сказала моему сыну. Двадцатую? Нет, он тоже не носит. Что значит : «А кто носит?». Никто не носит!
– потеряла терпение Эвелина, - О господи, сумасшедший дом какой-то! Двадцатую выбросьте вообще!

– Все выбросьте! И телефоны в первую очередь. – пробурчал Гиом из-за своей чашки. – У тебя, кажется, выходной!?

Эвелина, не отнимая трубки от уха, погрозила кулаком старшему сыну и вдруг схватилась за карман халата: зазвонил второй телефон. Гиом только закатил глаза к потолку. Франсуа пожал плечам, мол работа есть работа, что уж тут сделать, и потянулся за сахарницей. Гиом тоже подвинул свою кружку. За компанию он решил и мне насыпать пару ложек, чему я решительно воспротивилась, спасая свой кофе: