– Ну, хитрый, давай продолжение! Наверняка уже всё вынюхал, - потребовал я.

– Ты, Подарёный, уже почти Спец. Да и потомством, благодаря глупости Липы, обзавёлся. А вводить в курс дела у нас положено отцу. Так что, тебе должен рассказывать либо дед, либо…я. Всё, что знаю, расскажу.

– Вот тянет резину! Неужели не можешь без патетических вступлений? Я уже привык к сиротству, оно меня не печалит уж так-то. Не бойся.

– Ты знаешь состав экипажа корабля твоего отца, Подарёный?

– Ну откуда? Он же погиб на планете, один! Так что других имён в посмертном сообщении нет!

– Так вот. Наши родители составляли девятку.

– Как, Мяфа? Это же запрещено! Каждое поколение меняет состав экипажа, чтобы усилить интеллектуальный поток! Твой отец и мой попали в одну девятку?

– И твой, и мой, и Орла, и Всученого, и других. И деды наши были в той же девятке.

– Но это же торможение развития. Зачем?

– Мы - опальная девятка. Нас нельзя вводить в состав других девяток - гены подпорчены.

– Какие? Ты имеешь в виду Липу?

– Липа - наш апофеоз. А начали деды.

Умеет Верный появляться: едва я поголубел, а он меня уже за щупальце хватает.

– Достаточно, - говорит, - он и от этого синий. Эй, Подарёный, тебе что, с нами плохо?

– Нет, - пищу я, - хорошо, но…

– А вот «Но» оставим, - решительно рубит Верный.
– Всё и всегда имеет «Но», но… зачем о нём страдать?

Пробегающий мимо Всученый советует отрубона из киви, Верный с ним ругается, Мяфа хихикает.

А ведь я их люблю!

Да, планета - загляденье. Правда, мне делать почти нечего - разве что изучать метод их Объединения и тиражирования, тряхнуть знаниями, полученными от деда: вот и они пригодились. Зато все другие мои приятели в восторге. Липа весь почернел: тут есть расы, окрашенные по-разному. Так Липа теперь поёт и пляшет зажигательные танцы в кругу угольно-чёрных предков. Сетует только, что меняться почти не надо - только щупальцев убавить да ручные придатки отрастить. Тройки у них непостоянные, сходятся - расходятся, всегда можно изобразить одиночку в поиске. Липа цветёт - у него нет отбоя от предложений, вскружил там чёрные головы предков, кокетник. Или кокетун? Мяфа никак не найдёт подходящего слова в богатом языке Шурина. Всученый же окрасился в красный, будто всё время стесняется, носит умопомрачительные одежды - весь в бахроме, стекляшках и цветочках. И - перья в бороде! Как не чихает - ума не приложу. Орёл занят шпионской работой - копирует важных лиц и посещает странные места, где много машин для уничтожения троек. Это уму непостижимо. Орёл говорит, когда перепроизводство троек, всегда возникают военные (термин засекречен правительством Окты).

Ну, Бяда носится везде с разбегающимися глазами. Нашёл место для Орла: целый храм со скабрезными изображениями троек. Совершенно неприличная картина. Бяда счастлив - первобытное искусство.

Рубик что-то там мудрит - измеряет параметры атмосферы. Зачем? А вот Мяфа и Полыба скучают - Мяфа имел доступ к древнему языку ещё на Окте, и ему делать нечего, а Полыба сказал, что их механизмы - объект не для него, а для Бяды - пусть тот этой археологией занимается. Так что мы втроём пустились в развлечения. Всученый тоже стал присоединяться, и Липа, когда уставал от танцев или прятался от нескромных предложений. Вот развлечения - это то, что нам совсем неизвестно. Какой, скажем, прок сидеть в кабине, которая крутится вокруг своей оси, и визжать? При этом надо обязательно есть что-нибудь очень ядовитое, яркое, липкое, сладкое или горькое, и трещащее. Ещё можно напялить что-нибудь безобразно разноцветное, принять отрубительного (!!!Предки-то знали, гнали самогон из кукурузы - только мы такие невинные на Окте выросли), и плясать всю ночь с такими же недоделанными. А то - сидеть в тёмном большом гнезде и смотреть на помост, где одна двойка страдает от любви, а третий им изменил! Потом все плачут, обнимаются и дарят друг другу цветы, которые специально выращивают, чтобы срезать и подарить. Ну, масса нелепых бесцельных действий!

Нашли. Это нам нравится. Называется тотализатор. Это значит так: бегут, к примеру, тройки наперегонки. А ещё лучше - один, остальные «болеют». И, «болея», обещают деньги за то, что он выиграет. Если он выиграет, ему дают деньги, им отдают их деньги и деньги тех, кто считал, что выиграет другой. Или что-то в этом роде. В общем, навар, как говорит Мяфа на языке нашей любимой смутной и непредсказуемой планеты, где это развлечение, оказывается, тоже есть. Мы решили сделать всё: и выиграть забег, и получить навар. А на полученные деньги купить Орлу подарок: набор неприличных статуэток из храма, найденного Бядой. Там, в храме, их тиражируют и продают желающим. Бяда в курсе, Орлу не говорит - денег ждёт.

Собрались мы, бездельные, в кают-компании, план составлять. Под щупальцами, куда ни вытяни - велосипеды, а ещё мячи им Липа раздобыл цветные - здоровенные. Внучки на них катаются. Ну, и мы, если под щупальца не смотреть. Зато мелочь вроде бы запропастилась - небось где-нибудь на задворках готовит какую-нибудь пакость. Тихо. Благодать.

– Здесь главное - выглядеть натуральнее, - замечаю я.
– Одно дело в толпе толкаться, а другое - когда все на тебя смотрят. Липа, только ты у нас такой мастер.

– Ой, - смущается Липа, - значит, меня все поздравлять будут, цветы дарить…

– Ага!
– выскакивает Липочка.
– И я пойду смотреть, а потом цветы понесу!

– И мы!
– сообщают остальные, появившись, можно сказать, из воздуха: это они на Верном приехали. И он решительно говорит:

– Нет! Детям выход запрещён, и трансформация - тоже!

Липочка рыдает, что дедушка побежит без него. Приходится пообещать, что побежит не его дед, и зарёванного Липочку уносит Верный.