Мяфа готовит обиталище для зайчушек, кур и любимых лисичек. Я тупо жду. Всученый невнятно сообщает: «Линзы на глазах - не деталь строения, а предмет одежды. Девушки просят снимать. Вышел конфуз». Мяфа выяснил: девушки - это молодые самки.

Спустя пару дней Всученый является на борт в возвышенном состоянии духа и с книгой «Актинидия китайская. Культура и промышленная переработка плодов». Оказывается, яйца киви - это просто плоды, киви - торговое название плодов, и при температуре замерзания воды их хранят, чтобы не бродили! При брожении образуется спирт, и его пьют, когда хотят «отрубиться». Всученый провёл практические изыскания в месте «отрубания», называемом «бар». А птица киви к лиане никакого отношения не имеет. Зато Всученый теперь имеет связи в научной среде (разумеется, через самок, то есть девушек).

Конец мечте. Я подавлен. Всученый полон планов переработки киви. Мяфа составляет словарь названий одного и того же предмета. Например: лицо, рожа, ряха, будка, циферблат, харя, морда. А также предметов с одинаковыми названиями вроде лисичек - зверей и лисичек-грибов. Я добавил ему «бар»: место отрубания и единица измерения давления. Мяфа издевается над нами по вечерам со своими загадками.

– Вот, например, объясни мне, Подарёный, что такое «Пожарник разматывает кишку»?

– Ну, значит, клоп… Эй, разве у них такие длинные кишки? И зачем им их разматывать?

– Нет, это значит: «Тушащий огонь разматывает гибкую трубу для воды»!

– Ой.

– Вот тебе и ой! А ты, Полыба, объясни, что такое: «Ступай на все четыре стороны».

– Это неприлично!
– сердится Полыба.
– Чётное тиражирование - патология, генетика путается!

– Ну, у них генетика путается давно, у них два пола, - вмешиваюсь я. Мяфа продолжает:

– Полыба, имеются в виду стороны света.

– Слушай! Физик я или нет? Четыре стороны у света - что-то новое!

– Ага!
– торжествует Мяфа, - а у них стороны света определяются по полюсам и экватору и определяют координаты. Сторона Света Восток - это где звезда всходит. И так далее. Понимаешь, звезда! А они - свет! Какие могут быть ко мне претензии, когда я перевожу? И отстаньте от меня со своими заданиями.

Мяфа носится с идеей развести на корабле грибы лисички, и уже завёз целый отсек лесной земли с деревьями, закопал лисички и теперь ждёт. Он решил стать биологом.

Я, честно говоря, увлёкся языком. Вот, например: червяк - это животное, а также, Полыба сказал, специальная металлическая штука, обеспечивающая передачу в механизме. А рожа - это лицо, и болезнь красной ноги. А ложе - там лежат, а в ложе - сидят; ложный - неправильный, а изложить - пересказать! Как их, аборигенный, мудрец говорил: «Главное, чтобы всё было зыбко, непредсказуемо». Зыбко мне!

Орёл всё понял и уводит корабль к следующей планете. Пусть здесь ломаются посторонние девятки. Увозим лисички, контейнер замороженных яиц киви и ящик с продуктом их переработки в прозрачных сосудах. Мяфа говорит, что Шурин призывал его «раздавить бутылочку» и долго смеялся, когда Мяфа выяснял, как её давить. Вторую, нераздавленную бутылочку (прозрачный сосуд с продуктами переработки киви) мы оставили Шурину на прощанье, перед отлётом. Последний привет тебе, Х0-1077!

Опус №4

О горе и радости

Всё! Тоска закончилась. Прибыли! Впереди Липа, позеленевший от удовольствия, в патронташе для горшков, весь увитый мохнатым потомством и сияющий. Сзади - голубой от злости Верный. И чего злится? Погулял на родине, погрелся на солнышке, даже загорел, а сам - сплошное недовольство.

Пока устраивали потомство в оранжерее под верещание Липы, я отвёл Верного в уголок.

– Ты чего голубой?
– прошептал я с интересом.

– Нет! Ты подумай сам! Родил - и живи дальше - так нет. Этот идиот Липа сохранил материнский инстинкт. Всё у нас не так. Ведь Липа начал размножение! Что, если мы все такие ненормальные будем? Вот другие, знакомый мой, Ляпа, тоже музыковед, родил себе, подрастил слегка, и бросил деду - не таскать же дитя с собой в рейс! Да и молод ещё. А Липа вцепился в эти лианы всеми щупальцами, носится вокруг них… Нет, ты представляешь, я их в горшки высажу, только спать уйду - он уже у них: выкапывает и таскается, весь опутанный, по гостям - хвалится! Как же их можно укоренить? Липа, говорю, лианы должны расти. А он твердит, что они очень живые, поэтому укорениться не могут, но вот на велосипеде научиться наверняка сумеют! А? Не пойму, на чём он тронулся - на велосипедах или на детях, но Липа явно не в себе. Едва уговорил его укоренить бедняжек, но только когда патронташ придумал. Теперь, вот посмотришь, будет сидеть в оранжерее и квохтать. Глаза бы мои его не видели! Я, конечно, семейный врач, но семья - это не только Липа с потомством. Ты не представляешь, как я там извёлся, волнуясь за вас!

Я вдохновил Верного на подвиг: настучал ему на Мяфу с Всученым, которые осваивали передовые технологии: Мяфа солил выращенные лисички, а Всученый гнал «самогон» (аборигенный термин для грязного спирта с запахом тухлых плодов) из запасов киви. Потом они вдвоём занимались дегустацией в химической лаборатории, поочерёдно давя бутылочку и поедая лисичек. Их песенный репертуар оставался неизменным, каждый день деревья гнулись и шумел камыш. Это могло повредить нашим деревянистым потомкам, а уж если Липа услышит, как они поют без его руководства, у него может случиться нервное заболевание: ведь он ещё такой возбудимый после родов! Верный отправился ограничивать, запрещать, останавливать и переориентировать, то есть заниматься своим делом. Зато теперь он не синий.

А я, дождавшись истощения первых эмоций, выждав время, когда одуревшие папаши расползлись по каютам, отправился навестить Липу. Липа радостно бросился в мои объятия. Горшки с лианами стояли под живительным потоком лучей специально устроенного Рубиком искусственного солнышка; патронташ висел на специальном крючке - Верный прав, Липа угнездился.

– Подарёный!
– всхлипнул Липа от избытка чувств.
– Ты на своего-то посмотри, он тебя заждался!

– Как - своего?
– изумился я.