Потом солдаты начали отступать через башню наверх, и откуда-то вынырнул Призрак - кольчуга поверх куртки вся в крови, лук и колчан за спиной, волосы дыбом, в левой руке кинжал, костяшки пальцев правой руки на рукояти меча побелели. Крикнул хрипло, чтоб держалась за спиной и есть шанс прорваться.

Кьяра в сражениях раньше никогда не участвовала (за что благодарила всех богов разом), но позже решила для себя, что описывать там нечего. С одной стороны, сражающиеся делают свою работу, как это ни страшно со стороны: солдат готовят и обучают ради боя. С другой стороны, это люди, которые убивают, если не погибают сами. Просто люди, а может быть, даже обычные мальчишки восемнадцати лет, которые всё равно остаются мальчишками, даже если стали под два метра ростом.

Нет никакой "романтики боя".

Есть оглушающие сигналы горнов, трубящих команды фалангам, есть дым и гарь от взрывов, грохот обрушающихся конструкций и рёв огня, крики людей, атакующих и отступающих, раненых и умирающих. Есть скользкие камни под ногами и мертвенная бледность боли, ярко-алый по контрасту веер капель через всё лицо и распахнутые глаза, в которых за миг умещается вся жизнь, и есть этот миг, когда весь мир останавливается перед тобой, перед тем как ударить мостовой по лицу...

В книгах часто описывали, шаг за шагом, как герой бьётся насмерть и прорывается через толпы врагов, отважно отражая удар за ударом. Призрак не бился. У Призрака стояла чёткая цель: пройти определённое количество метров до надвратной башни, попасть внутрь, подняться на стену, и чтобы при этом девушку не убили. Поэтому описывать что-то или запоминать ему было элементарно некогда: когда тебя пытаются убить на каждом шагу, тебе не до того. Кьяру мучила та же проблема, но в память всё равно врезалось несколько ярких моментов.

Призрак, напавший сзади на группу воинов, которые сражались с несколькими легионерами...

Воин в шлеме в виде оскаленной волчьей головы, выныривающий откуда-то сбоку, замахивающийся мечом и вдруг выпускающий его из пальцев, оседающий на мостовую, как мешок; какой-то легионер пинает его в спину и бросается дальше...

Молодой парень, прижатый к стене кругом "волчьих" воинов и отбивающийся с остервенением обречённого, откуда-то бьёт стрела - прямо в глазницу шлема...

Призрак, достающий следующую стрелу буквально из воздуха и наступающий на лучника, который стоит у самой башни. Из сапога появляется кинжал, бросок, веером разлетаются капли крови...

Собственные Кьярины сапоги - она поскользнулась на чём-то и опустила глаза - ноги в луже крови. Белая на алом чья-то раскрытая ладонь, тонкие пальцы, кольцо на безымянном. Она замирает и медленно поднимает глаза, взгляд скользит по этой руке, и кто-то рывком дёргает её, заставляя бежать - Призрак...

Лестница уцелела, но внутри никого нет: на стене делать нечего, загоняют защитников во внутренние башни. Хитрые, гады, кто бы мог подумать...

Пробираемся между камней обвалившейся кладки, девчонку буквально тащу на себе. Что за привычка отрубаться в самые неподходящие моменты! В шоке она что ли? Хорошо хоть вещи из рук не выпустила... Втаскиваю её наверх вместе с рюкзаками, оглядываюсь; отрезок стены до угла свободен. В камень рядом со мной ударяется стрела, пихаю девчонку за зубец, сбрасываю с плеча лук с колчаном.

Веером беру три стрелы, пальцы скользкие, мешает. А лук тугой, приятный. Прищуриваюсь, отпускаю тетиву.

Ещё несколько стрел, мимо; мысленно выстраиваю траекторию полёта, бью сам. Попал.

Так, хватит с меня на сегодня, надо уходить. Закрепляю оружие, меч - в ножны, ножны - тоже за спину. У девчонки точно шок, до самого угла опять пришлось тащить её, хорошо хоть ноги у неё сами подгибаются, удобно получилось. У этих ещё пара снайперов где-то. Ах ты! Если куртку порвал, вернусь и лук запихну в... А вот и стена башни, ощутимо содрогается: только что рванули перекрытия.

В одном из рюкзаков верёвки с крючьями, нахожу ту, что короче. Зацепляю крюк за край стены, бросаю рюкзаки вниз. Туман расступился, они падают на край и хорошо видны.

– Кьяра, очнись!

Встряхиваю. Подталкиваю к краю, сую в руки верёвку.

– Лезь вниз!

Вроде понимает, глаза расширились от страха. Оглядывается, берёт верёвку.

Опять этот снайпер, пришлось отвлечься. Плохо, промазал.