– Не волнуйся, моя дорогая, профессор Тиккрей скоро уйдёт, ведь ты именно это хотела узнать?

Девочка сползла с рук отца на пол, подбежала к профессору и поклонилась так изящно, что тот прослезился.

– Дитя моё, Вы – само совершенство! Вы – светлый ангел, сошедший с небес на нашу грешную землю.

Малышка выбежала из кабинета, а профессор поднялся с кушетки.

– Позвольте откланяться, мистер Норд. Да, вот ещё что… Мне только что пришла в голову идея, и кажется, она не лишена смысла. Вы не хотите устроить для девочки праздник?

– По поводу?

– О, повод здесь совсем необязателен, поверьте! Это может быть бал Первого Снега с маскарадом и танцами. Пускай стены Вашего старого дома осветят огни сотен фонариков и свечей. И стаи Коломбин, Пьеретт и Арлекинов танцуют до полуночи в холле…

Пусть, не умолкая, звучит музыка! А ваша маленькая дочка будет королевой этого бала.

– Вы полагаете, что это даст какой-нибудь толчок?

– Не просто толчок, друг мой! Водопад, лавину эмоций!

– Даже не знаю… – Ральф в замешательстве обдумывал неожиданное предложение профессора. – У неё скоро день рождения, но мы никогда не отмечали этот день по вполне понятным причинам. Может быть, Вы правы. И стоит нарушить размеренную, как ход часов, жизнь нашего дома, именно в день… смерти Элины. Она так любила жизнь!

– Решайтесь, мистер Норд!

– А я уже решил. Элина мечтала о дочери, так что праздник в этот день не станет оскорблением её памяти.

– Да, друг мой, Ваша жена заплатила за воплощение своей мечты самым дорогим, что у неё было – жизнью. И Вы должны сделать всё, чтобы её жертва не стала бессмысленной.

В день смерти Элины, Ральф проснулся рано, – хотелось всюду успеть. Отдав последние распоряжения управляющему, он направился к гаражу. У дверей гаража стояла малышка и пристально смотрела на него.

– Я ненадолго, доченька, не волнуйся. Иди в дом – скоро придут гости. Ты не забыла о празднике?

Взгляд девочки упал на огромную тёмно-бордовую розу, покоящуюся на переднем сиденье…

– Послушай, – тихо сказал Ральф, – если хочешь, мы с тобой поговорим об этом, но немного позже, а пока, иди, пожалуйста, в дом и помоги Ричарду встретить гостей.

Он увидел, как крошечная слезинка катится по смуглой щеке малышки…

– Ты хочешь поехать со мной?

Девочка кивнула и, не дожидаясь приглашения, устроилась на заднем сидении. Повинуясь какому-то внутреннему чувству, Ральф осторожно переложил розу назад.

Дорогой он не проронил ни слова, но, похоже, девочку это ничуть не огорчило. Всё её внимание было целиком и полностью поглощено цветком. Она прикасалась крошечными пальчиками к нежному бутону, гладила шершавые листья, осторожно пробовала на ощупь глянцевую остроту шипов…

Ральф, наблюдая за девочкой в зеркало, в сотый раз мысленно обзывал себя ослом.

«Завтра же… Нет – сегодня же прикажу соорудить оранжерею. Выпишу самые лучшие сорта роз! Элина любила розы, а я после её смерти распорядился уничтожить все цветники…»

Машина подъехала к воротам старого католического кладбища, и Ральф не смог сдержать слёзы, видя, как бережно малышка несёт розу в покрасневших от холода ручках. Они направились к фамильному склепу Нордов, который располагался недалеко от центральной аллеи. Здесь покоилось несколько поколений предков Ральфа, здесь же была похоронена и Элина – над её могилой возвышалась миниатюрная нимфа с арфой в руках. Казалось, девушка лишь на миг присела на надгробие, ещё миг – и она вспорхнёт. И оживут струны арфы, и печальная, нежная мелодия прольётся грустью над последним приютом…

Элина часто играла на арфе вечерами – и она и Ральф любили этот красивый, необычный музыкальный инструмент, с тонким и нежным звучанием…

Ральф опустился на колени и положил руку на мраморное надгробие. Девочка смотрела то на отца, то на нимфу с арфой и задумчиво поглаживала стебель цветка. Она обошла могилу с другой стороны и точно так же, как отец, опустилась на одно колено. Потом, опершись ладошкой о холодную плиту, она положила розу к ногам нимфы и закрыла глаза.

Ральф поднялся первым.

– Пора… Ты говорила с мамой?

Она открыла глаза и кивнула, затем подошла к Ральфу и поцеловала его руку.

– Ну что ты, родная… что ты… Я должен был сделать это раньше. Ты – умница, что помогла мне понять это. Я никак не мог решиться…

Но теперь мы будем приезжать сюда вдвоём, правда?

Когда они вернулись домой, на них обрушился шумный, сверкающий разноцветными огнями праздник.

Сидя в сторонке и наблюдая за раскрасневшейся от восторга дочуркой, Ральф был счастлив как никогда. И прежде всего оттого, что барьер, разделяющий их, сегодня был окончательно разрушен. Они и раньше прекрасно понимали друг друга, но сегодня в их понимании возникло нечто особенное…