Инициатором восстания явилось тайное религиозное общество «Ихэциань» («Кулак во имя справедливости и согласия»). Вступившие в общество давали клятву «не быть жадными, не развратничать, не нарушать приказаний родителей, уничтожать иностранцев, убивать чиновников-взяточников». Позже повстанческие отряды были переименованы в «Ихэтуанн» («Отряды справедливости и согласия»). В связи с тем, что в название общества входило слово «циань» (кулак), европейцы назвали повстанцев «боксёрами», а само восстание — «боксёрским».

Повстанцы, повсюду уничтожая иностранцев и китайцев-христиан, захватили столицу страны и осадили в ней посольский квартал. Мировое сообщество поспешило на выручку дипломатическим миссиям. Во главе международной карательной экспедиции по предложению германского императора Вильгельма II был назначен немецкий генерал-фельдмаршал Вальдерзее, который прибыл в Китай уже после того, как Пекин был взят и «боксёры» из него изгнаны.

Столицу Цииьской империи штурмом брал международный 20-тысячный экспедиционный корпус под командованием русского генерала Н. П. Линевича.

В его состав входили 9000 японцев, 6000 англичан, 4000 русских, американцы, французы и другие участники карательной «освободительной» акции. Посольский квартал, защитники которого успешно выдержали 54-диевную осаду, был освобождён.

Пока европейцы вели уличные бои и пробивались к осаждённым, японская 5-я дивизия «делала своё дело». Они занялись захватом многочисленных императорских дворов, брошенных императрицей-регентшей Цы Си и её двором, они бежали с наследником престола малолетним императором Дуаньчу (Гуансю) в неблизкий от Пекина город Сиань. Главной военной добычей японцев стала огромная по весу и стоимости серебряная казна Китайской империи (в Китае исторически имела хождение не золотая, а серебряная монета), которую они поспешили вывезти к себе.

...Не получив ожидаемого ответа из солдатских казарм Мукдена (именно в них под охраной солдат-маузеристов проживал правитель Маньчжурии), цин-ван Унгерн фон Штернберг обиды на самовластного Чжан Цзолиня не затаил. Барон понимал всю разницу своего и его положений. Он постарался, однако, сделать всё возможное, чтобы умалить свою вину перед Пекином. Но исходя из военной необходимости.

Баяр-гун, командовавший отрядом монголов-чахар, пригнал в Ургу из западных областей Халхи, больше всего из-под Улясутая, около семи сотен пленных китайских солдат и офицеров, голодных и изнемождённых. Цин-ван приказал всем им сохранить жизнь. Из этой толпы военнопленных Унгерн отобрал четыре десятка маньчжур и корейцев, превратив их в своих личных телохранителей. Остальных «добровольцев» в числе 600 человек свели в отдельный дивизион Азиатской конной дивизии. Командовать им барон назначил приглянувшегося ему своей опытностью и исполнительностью китайского офицер Чжан Гуанди.

Такое решение вызвало немалое удивление унгерновских офицеров. Штабисты даже обратились к Роману Фёдоровичу за разъяснениями:

— Господин барон. Сделать вчерашних врагов личной охраной? Не опасное ли это дело?

— Совсем нет. Надо знать историю восточных правителей. Они всегда брали в телохранители людей, по национальности не связанных с общей массой войска.

— Разве тому есть примеры?

— Почему бы нет. Великий Чингисхан личную гвардию составлял из воинов самых различных степных племён. Покушались ли когда-нибудь на него?

— Но то были азиаты у ног азиатского деспота. Вы же на Востоке белый человек, европеец.

— Тогда сделаем ещё один экскурс в историю монголов. Великих ханов-чингисидов в Каракоруме охраняла гвардия из военнопленных русских витязей. Разве она изменяла хоть раз сынам и внукам Чингисхана?

— Ваша воля, господин генерал. А дивизион китайской пехоты в рядах Азиатской дивизии зачем учреждён, извольте спросить?

— Этот дивизион из военнопленных в скором времени станет ядром китайской монархической армии.

— Армии Циней?

— Да, армии циньской династии. Кто знает, может быть, именно этот дивизион будет личной гвардией нового императора Китая. Вы же знаете, что я сторонник жёлтой расы...

Однако служить Унгерну пошли не все военнопленные: «набор» в китайский монархический дивизион проводился выборочно. Случайных людей в него не брали. Тогда барона спросили:

— Что прикажете делать с остальными пленными китайцами? Ведь их набирается несколько тысяч. Оград в Урге не хватает.

— Объявите военнопленным, что они становятся сельскохозяйственными работниками.

— Но ведь в таком случае им придётся платить. Не из дивизионной же казны давать пленным на содержание?

— Казна Азиатской конной дивизии здесь ни при чём. Пленные будут работать за еду. Бесплатно.

— А если они откажутся работать без платы?

— Тогда пускай подыхают с голода по своей охоте. Кто не работает, тот не ест. Объявите об этом через толмачей...

Как известно, барон Унгерн на первых порах очень пёкся о китайском дивизионе. Он его приодел, вооружил трофейным оружием. И даже не пожалел два пуда «ямбового серебра» на изготовление кокард и трафаретов на погонах. Эмблему для китайских пехотинцев Роман Фёдорович придумал сам: это было «фантастическое соединение дракона с двуглавым орлом». Когда его спросили, что обозначает странный символический знак, то цин-ван ответил не без гордости: