Дом скрипит. Возможно, он чувствует тяжесть нашего горя, или же половицы прогибаются потому, что нагрузка на них слишком велика.

Мне так больно, я отчаянно пытаюсь забыть долгое сражение отца с раком, кровь, вылетавшую у него изо рта вместе с последними словами … какими же они были? Я не помню, потому, что страх в его глазах затмил все сказанное. А теперь папы не стало. Невыносимо ощущать подобную утрату. Некое божественное существо взяло свои глупые ножницы и вырезало часть моей жизни, и теперь на мне грубые шрамы в память о том, как много я потерял. Слишком много.

Я хочу забыть, потому что помнить больно.

Я уткнулся головой в подушку, надеясь подавить воспоминания, заглушить горе.

Глава третья

Джейд

Я падаю, обдирая руки о твердый асфальт. Боль пульсирует в центре исцарапанных и окровавленных ладоней, затем она притупляется, а раны и порезы затягиваются сами собой, оставляя кожу мягкой и безупречной. Я ненавижу эти руки. Мне нечему удивляться: я видела это раньше, но по-прежнему такое исцеление кажется неестественным.

Вокруг меня шум, свет и смех вступили в драку. Я заставляю себя встать, испытывая приступ клаустрофобии от нахождения среди зданий, людей и шума.

– Вы в порядке?

Я поворачиваю голову в сторону звонкого голоса. На меня с беспокойством смотрит девушка с очень светлыми волосами, ярко-красными губами и серебряными колечками в ушах и бровях.

Сделав шаг назад, я пялюсь на нее и безумно хочу сбежать, но с трудом сдерживаюсь. Она подмигивает мне, ожидая ответа.

Бииииииип! Два ярких огня с визгом несутся на меня. Я застываю на месте, мои глаза прикованы к сверкающим шарам, ревущим мне на встречу. У меня падает челюсть, и в этот миг меня отталкивают с пути этого монстра. Резкий вдох застревает в горле, и я забываю выдохнуть.

– О чем ты думаешь, черт возьми? Ты не можешь просто стоять на дороге и ждать, когда тебя размажет машина.

Машина. Проворные ярко-глазые чудовища на колесах - это машины. Я пристально изучаю улицу, где автомобили катятся мимо друг друга. Склонив голову на бок, я пытаюсь собрать вместе разбежавшиеся воспоминания. Повозки? Лошади? Колеса?

– Привеееет?

Я моргаю, переминаюсь с ноги на ногу и снова пялюсь на странно поблескивающую серебром девушку.

Ее яркие губы складываются в кривую усмешку:

– Так кого ты изображаешь? Средневекового пирата?
– она осматривает меня с головы до ног.
– У тебя отлично получилось.

Смутившись, я открываю рот, чтобы ответить, осматривая ее черное платье в пол и странный ошейник с шипами. Прежде чем я успеваю что-либо возразить, она тянется ко мне, хватает за запястье, и тащит за собой в темноту магазина, стоящего позади.

У нее теплая рука, и это не невыносимый жар, который я ощущала несколько минут назад, и не леденящий холод, который я обычно чувствую, а просто тепло. Оно…успокаивает. И все же, я чувствую себя неловко и испытываю облегчение, когда она отпускает руку.

Из магазина доносится барабанный бой и рев музыки. Я разглядываю полки с одеждой, цепи и странно украшенные майки.

– У нас все совершенно в твоем стиле, - радостно произносит она.
– Но позволь мне сделать тебя сексуальнее.

Я морщу нос. Все это неправильно. Воспоминания о безобразных мертвецах не дают мне покоя, но я прячу их подальше, вдыхая стены, живых людей, пот, энергию. Этот мир сильно отличается от лесов, по которым я так долго бродила.

Умное, странное лицо девушки снова смотрит на меня и ухмыляется.

– Давай же, пошли!
– Жестом она приглашает меня зайти в магазин. Я шагаю вперед, а что мне еще делать.

– Ты такая красивая!
– Говорит она, драпируя какие-то куски ткани на моих плечах и руках.
– О, о, о!
– Она нагнулась и подняла пару высоких кожаных сапог.
– О, да, конечно же. Ты. Должна. Надеть. Их.

Меня удивляет то, как она умудряется произнести предложение раздельно по словам. Я пялюсь на гладкие новые черные сапоги, затем смотрю на собственные: грязные, изношенные и коричневые.

– Я… Я не знаю. Наверное, я лучше пойду…

Правда идти мне некуда.

– Чепуха - говорит она.
– Тебе просто необходимо сменить имидж, а то тебя заграбастают на какой-нибудь фестиваль эпохи возрождения.

Я не особо понимаю, о чем она говорит, но не хочу спорить и показывать насколько я несведуща, растерянна и неуверенна в себе.

Когда мы возвращаемся в маленькую комнатку с зеркалом и крючком, девушка оставляет меня там с кучей одежды. Я стою посреди комнаты, уставившись на кусок сетки в руке. Дырки слишком большие, а ткань слишком слабая, чтобы ею что-то ловить. Я просовываю пальцы и хмурюсь, потому что так сетка похожа только на перчатки.