Я понимаю, что даже пробыв полуголой в примерочной больше часа, я говорила немного. Эта девушка обо мне ничего не знает, но ее взгляд настолько открыт и честен, что мне жаль, что я не помню секретов, которыми могла бы с ней поделиться, потому что, мне кажется, такая отзывчивая девушка как Клара достойна их услышать.

Стеклянные глаза и огненные волосы мертвой девушки всплывают в памяти. У меня есть секрет. Который я никогда не расскажу. Никогда.

– Я… я не…

– Подожди-ка секунду… - Клара хмурит брови, сведя их в одну изогнутую линию. Интересно, как у нее это получается.
– Тебе есть где переночевать?

– Ну, нет, но…

– Решено. Ты останешься у меня, - она произносит это как утверждение.

– Нет, не стоит…мне действительно…

Аргумент был неубедителен. Около часа Клара таскает меня среди людей, машин, трамваев и дальше, по ухоженным дорогам с красивыми белыми домами по сторонам, чтобы круто скатиться туда, где темнеют грязные обшарпанные дома. Она направляет меня к одному из них и проводит в свою квартиру.

Квартира Клары однокомнатная, стены неравномерно покрашены и завешаны фотографиями сотен разных людей с темным макияжем и в таких же эксцентричных нарядах, что и у нее… ну, и как мой теперь. Мы стоим среди одежды, сваленной на полу, людей, пялящихся на нас со стен, и башен маленьких тонких коробочек, возвышающихся над всем этим беспорядком. Из кухни доносится запах чего-то протухшего. Таракан ползет по моему ботинку. Я отступаю и опрокидываю стопку позади себя.

Клара смеется:

– Две минуты у меня дома, и ты уже ломаешь вещи.

Я падаю на колени, собирая рассыпавшиеся коробочки с лицами и картинками на обложках.

– Извини!

– Не переживай из-за DVD-дисков. Видела ли ты остальную квартиру? Она совершенно ужасна, - она проводит пальцем по одной из коробок.
– Давай выберем одну. Сегодня пятница…идеально для киновечера.

Наш киновечер растягивается на два дня. Клара не работает на выходных а я, ну, мне никуда не надо, так что я рада идее не выходить из дома и не расставаться с Кларой, ведь она такая веселая девчонка.

Когда она спрашивает мою фамилию, а я мешкаю, она говорит:

– Тогда будешь Джейд Смит, - и подмигивает мне.

Я склоняю голову набок и благодарно киваю:

– Да, это я.

Глава четвертая

Коннор

Коннор Остин Деверо. Даже мое имя выдохшееся, как шлепки дохлой рыбы. Я вздыхаю, лежу в постели , пробегаюсь по списку своей “некрутости”, и хочу, чтобы этот чертов будильник заткнулся.

Я девственник, а когда последний раз я целовал девчонку, она не была ни разумной, ни такой уж симпатичной.

Я бегаю в школу, потому что мой старенький пикап “Шевроле 56” проржавел и опирается на блоки из шлакобетона в заднем дворе.

Я не играю в футбол и не занимаюсь другим споротом. Я пробовал бегать, даже попал в команду, но это было давным давно, и я никогда по-настоящему не участвовал в состязании, потому, что… ну, потому, что во время первых соревнований папа заболел. Я стоял на старте, когда он упал на трибунах. В тот день я побежал к нему и больше никогда не одевал форму с номером.

И, наконец, изюминка - самая главная причина того, почему я такой, какой есть и довольствуюсь самоуспокоением и отстоем своей жизни - мой папа умер. С этой мыслью я, наконец, наклоняюсь и вырубаю будильник.

Тишина отвратительна. Раньше внизу гремела бы джазовая музыка. В доме никогда не было тихо, он всегда был шумным, иногда слишком шумным, наполненным язвительными замечаниями, громкими возгласами и криками, и музыкой, уймой музыки. Теперь в нем лишь слабые, тихие голоса и застоявшийся воздух. Мертвый, как мой отец.

Тишина опустилась на наш старый дом в колониальном стиле в тот миг, когда за ним приехала скорая, в тот миг, когда мы все затаили дыхание, пока он покидал нас, чтобы никогда не вернуться домой. Как-будто бы сам дом обладал сердцем, когда медики уехали с моим отцом на каталке и проревела сирена, это сердце остановилось и не забилось снова.

Я сажусь на кровати прямо, мои потные волосы прилипают ко лбу. Мне очень нужен душ.

Понедельник. Почему детям так необходимо выносить школу? Со всем эти перелистыванием страниц, чтением книжек, скучными учителями и постоянной угрозой унизиться в обществе, по крайней мере для меня. Уверен, все впечатления средней школы сущий ад.

– Коннор?
– мама шепчет через закрытую дверь, прерывая мои привычные утренние разглагольствования.

– Да, мам?

Она заглядывает внутрь: - Ладно. Я просто зашла убедиться, что ты поднялся.

Я издаю стон. Конечно я поднялся. Не так-то просто не обращать внимания на тоску, у меня от нее завязываются узлом кишки. Совсем неважно, что я в выпускном классе. Я так и не поднялся от положения затюканного новичка. К счастью, большую часть времени я совершенно невидим. Для некоторых, это было бы пыткой … входить и выходить так, словно тебя не существует, в то время как вся важность достается тем, кто находится в центре внимания. Конечно, я тайно воображаю себя центром внимания.