Собрание
вернуться

Шварц Елена Андреевна
Шрифт:
С помраченным сознаньем Статью о цветах напишу, И, осыпавшись пеплом, Увядшею розой дышу. А потом через город Плестись, иль бежать, иль ползти Через трубы подземные, Повторяя: прости! Так и ворон подстреленный Машет последним крылом, Хоть и стал уже дымом И черным в небе цветком. Я клянусь перед страшной Черной свечой, Что я Бога искала всегда, И шептала мне тьма: горячо! Распухали слова изнутри, Кривились тайным смешком, Я в слезах злою ночью Обшарила дом, Надрезала Луну И колодец копала плечом, И шептала вдогонку белая тьма: Вот уже, вот уже, горячо! Только сердце в потемках Стояло мое за углом И толкалось, как прорубь, Расцветая черным цветком.

СИЛА ЖИЗНИ,

ПЕРЕХОДЯЩАЯ В СВОЮ ПРОТИВОПОЛОЖНОСТЬ

Когда поле в угольной крошке Зелеными прыщами плюется в лето, Когда мать, потерявшая сына, Нового в чреве носит — это Сила жизни — она и в комете, На луне — гроза, в пропасти мошка, в сердце — заплатка. Нефти сытый фонтан, Брызнувшая волосом пятка — Сила жизни. Но есть ее антипод — Жизнь все время свой хвост грызет, Льется, захлебывается, прет Через край, — превращаясь в двойник, — Как зломудрый младенец, Как сладострастный старик.

КОРАБЛЬ В БАЛТИЙСКОМ МОРЕ

На днище в ночь летящего парома, Рыдая на его котлах, Рождение и смерть я проклинала, Грозя рукою яме в небесах. А до небес так все равно далёко — Чрез палубы и рубку напролом, Со дна морей горело злое око, Буравило и замышляло взлом. Я не была Ионой в чреве рыбы, В каморке колотясь пустой, Заламывая руки, как на дыбе. Меня не выблюет чудовищная глыба, Ей контрабандный дорог золотой.

" Черно-белая снежинка "

Черно-белая снежинка В голове моей лежит… Или это паутинка? Кругло-острая крупинка Веко правое свербит. Вот умру я — уже скоро — И мохнатый снег пойдет, Черно-белая снежинка Тебе в ухо упадет. И пойдет она кружиться, И пойдет она расти, Но тогда уже с тобою Будет нам не по пути.

ЧТО ДЕЛАТЬ С СИРОТОЙ

(Инструкция)

С.Стратановскому

Сироте… Сироту… Ой вы, люди и звери, Что же делать еще с сиротой — По весне его в небо кидают в сапогах землемеры, Мерят небо его пустотой. Что ж, ты хочешь сказать: сирота — это мера, Мера всех измеримых вещей? Ничего не хочу, в сироту только верю — Как в наживку — он слаще червей. На него ты поймаешь белую в обморок птицу Или рыбу в придонных цветах, А на сонной воде может Сам им прельститься — Бог клюет хорошо в камышах. Сиротой не согреешься — не загорится, Но поставь на окно как маяк — Перед ним на шажок, волосок, на крупицу Отступает дымящийся мрак.

" Так надрывно и длинно вопил паровоз "

Так надрывно и длинно вопил паровоз (Он по небу развозит пар). Он промчался, взвывая, чрез сердце мое, Чрез его опустевший вокзал. И потом он так долго кричал в полях, Источая с одышкой пар, Только волк за болотом подхватил этот вой, Потому что он зол и стар. И всю ночь я душила душу свою, Как снимают со свечек нагар, Представляя дрожащие рельсы и даль И к Хабаровску мчащийся пар.

ГНОМ ТРЕХГЛАЗЫЙ

Меж шумом жара Ядра земного И гулом моря Всегда ночного — Шахтерствует трехглазый Упорный гном, Пронзая тьму зеленым И тройственным лучом. Он то к огню на лоно, То к днищу моря никнет, И море вскрикнет. Плывет, как будто лодка, тонет. Плывет и тонет. Меж лавой и водой Буравит он проход, Меж тьмой и тьмой, Когда он их сольет — То чья возьмет? Когда устанет он — прыжком В глубины — белкою И корни древних городов Грызет зубами мелкими. Ты спросишь — как забыть его? Вслед чистому уму В лазурной яркости витать, Неведомой ему.

ВРЕМЯПРОВОЖДЕНЬЕ #3

Над ядром земным, обжигая пятки, пробегать, Рассыпаясь в прах, над морями скользить, Солью звезд зрачки натирать И в клубочек мотать жизни нить. Сколько слез! Сколько жемчуга! Надо глотать их! В животе они станут пилюлей бессмертья — Это круг моих ежедневных занятий. Говорить всем сразу — сюда! И — прочь! Левым глазом читать, а правый Скашивать вправо. Вот, право, Это все, что я делаю день и ночь. Потеряю во тьме свое имя И охриплым голосом стану петь я, Все забуду и снова вспомню, И друг друга толкают мои занятья, И упорствовать в том, что ночь не для сна — Для него — нашатырный настойчивый день, И всегда не сама, и всегда не одна, Как небесное облако ширится лень, И смотреть, как пульсирует жилка в запястье И в нем кружится жизни моей колесо, И как белка всегда торжествующий враг, Почему-то я в его власти. Вот собака бродячая, как несчастье. Я не Бог — я жалею собак.