— Я почти тебе верю, — со вздохом призналась она. — Ты считал, что играешь по другим правилам, вернее, что обычные правила здесь неприменимы.

Джеймс ждал, не веря своим ушам. Неужели с ним говорит не маленькая девочка, обиженная на отца, а взрослая Линн — любимая женщина, с которой, как он надеется, судьба связала его навеки?

Но Линн умолкла. Она просто смотрела на мужа, и в ее взгляде попеременно отражались любовь и ненависть, отвращение и желание.

— Ты дашь мне шанс, Линн?

— Не знаю.

— Если ты от меня уйдешь, мы многое потеряем.

— А если останусь, потеряем еще больше, — не задумываясь возразила она.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что произошло один раз, может повториться.

— Этого не будет, Линн, я тебе обещаю.

Она вздохнула. Риск, конечно, громадный. У нее в запасе всего месяц. Джеймс ничего не должен заметить. За этот месяц ей предстоит снова поверить в него и в его любовь.

Но ведь она уже верила ему. Потом в один далеко не прекрасный день все изменилось. И вот теперь он вернулся.

— Я так боюсь, — прошептала она.

Наконец он осмелился подойти к ней, взять за руку, нежно вытереть слезы с влажных щек.

— Я тоже боюсь, Линн. Боюсь тебя потерять.

Старейший ювелирный магазин Сан-Франциско, расположенный неподалеку от Юнион-сквер, гудел от посетителей. Был канун Рождества — время, когда принимаются самые важные решения. Золотое колье для подружки, серьги с сапфиром и алмазами для любовницы, кольцо, знак вечной любви, — жене, золотые запонки — мужу или любовнику. Только бы не забыть выгравировать на них соответствующую надпись!

Месяц назад владелец магазина заверил Марка, что, несмотря на предпраздничную горячку, крупный, в два с половиной карата, бриллиант чистой воды будет вставлен в оправу к сроку, то есть к Рождеству. Бриллиант не был фамильной ценностью — его много лет назад приобрел отец Кэтлин, сочтя такую покупку выгодным помещением капитала.

С тех пор стоимость камня утроилась и теперь составляла по меньшей мере четверть миллиона долларов. Но для Кэтлин кольцо имело ценность только в одном смысле — она получит его от Марка. Будущий жених решил, что нет смысла отказываться от такой прелестной вещи только потому, что купил ее не он, а мистер Дженкинс, Марк по-прежнему не придавал особого значения богатству своей невесты.

Дженет тоже пришла в магазин в поисках подарка. По случаю двойного праздника — Рождества и собственного дня рождения — она решила преподнести себе жемчужные серьги. С той памятной прогулки по Нью-Йорку Дженет стала больше внимания уделять своей внешности. Мечту о приобретении сережек она лелеяла в течение двух недель.

Вряд ли эту мечту удастся осуществить сегодня, с сожалением подумала Дженет, опасливо взирая на море посетителей, толпившихся у прилавков. Она направилась к выходу и у двери столкнулась с Марком. Пурпурная бархатная коробочка была надежно спрятана у него в кармане.

— Дженет! Вот так встреча!

— Здравствуй, Марк, — едва успела промолвить она, и в ту же секунду людской поток вынес ее на улицу. Марку пришлось задержаться — как раз в этот момент в магазин одновременно попытались войти сразу несколько женщин.

Дженет в нерешительности остановилась. Подождать или уйти? Пока она колебалась, рядом с ней возник улыбающийся Марк.

— А вот и я! Народищу-то — не продохнуть!

— И не говори. — Ей вдруг захотелось поскорее сбежать от этой толпы. И от него? Пожалуй, нет. Вид бывшего мужа теперь не доставлял ей боли.

— Не хочешь выпить кофе с ромом?

В Омахе они обычно баловались этим напитком, сидя у приятно потрескивавшего камина. Но в Омахе на Рождество лежал снег. В Сан-Франциско же его и в помине не было, а солнце сияло ярко, как летом.

— С удовольствием, — кивнула она, глядя на часы. Времени до вечернего представления еще достаточно.

В рождественский сочельник люди толпились в основном в магазинах, рестораны же были пусты. Обезумевшие от предпраздничной лихорадки горожане не могли позволить себе такую роскошь, как еда, когда до Рождества оставались считанные часы, а подарки еще не были куплены.

Дженет и Марк без труда отыскали симпатичную кондитерскую, где царила по-домашнему уютная атмосфера.

— Как мило! — заметила Дженет, присаживаясь к столу, накрытому свеженакрахмаленной скатертью. Она сама затруднилась бы сказать, относится ее замечание к кондитерской или к встрече с Марком.

Он высказался более откровенно.

— Очень мило, что я тебя встретил. Как шоу?

— На этой неделе мы даем пять дополнительных утренних представлений.

— Превосходный спектакль. И играешь ты бесподобно!