— Так вот каким представляют мое будущее эти кристально голубые глаза!

— Я не могу предугадать, кем ты станешь. — «Может быть, деканом медицинского факультета в Гарварде», — мысленно добавила она. — Я только знаю, как тебе следует поступить сейчас.

— По-твоему, в эскулапы я не гожусь? — шутливо спросил Марк, не понимая, почему Лесли принимает ситуацию так близко к сердцу.

— Ты сам знаешь, что я о тебе думаю. Ты... — Она замялась. Эх, была не была! — ...самый лучший.

Через три ночи, в их последнее дежурство, Марк поджидал Лесли на одиннадцатом этаже у окна. Она появилась в половине шестого.

— Я думала, ты спишь, — удивилась девушка, чувствуя, как бьется ее сердце. Почему он здесь?

— Уже выспался. Я хотел поговорить с тобой, — пояснил Марк, опускаясь на брезентовую кушетку и жестом предлагая Лесли сесть рядом.

Она предпочла стул напротив.

— Мы могли бы поговорить и днем, — резонно заметила она.

— Днем не получается.

Лесли понимала, что он прав. Во время работы они общались только на медицинские темы. И лишь сейчас, когда за окном занимался рассвет, а вся больница, включая персонал, погрузилась в сон, можно было позволить себе отвлечься.

— Я хотел сказать, что, на мой взгляд, ты прекрасный врач, — помолчав, неожиданно изрек Марк. — Беда в том, что у нас не принято хвалить человека. Вот поругать — это всегда пожалуйста. В общем, я хочу, чтобы ты знала, как я тобой восхищаюсь.

— Ты как будто прощаешься со мной.

— Напротив. Я только что смотрел расписание — весь июль мы работаем вместе в городской больнице Сан-Франциско.

— Не может быть! Как чудесно... Мне это доставит огромное удовольствие.

— Что за высокопарность! Позвольте признаться, сударыня, что и я получил громадное удовольствие от работы с вами.

— Я даже знаю почему: ты вдоволь выспался.

— Угадала. Но...

— А выспаться тебе было необходимо, — невозмутимо продолжала Лесли. — Ты ведь ведешь такую активную жизнь. Во всяком случае, так утверждают некоторые наши сестры.

— Что? — не поверил своим ушам Марк.

— Это уже стало частью ежедневного утреннего отчета. Он нахмурился. Быть предметом пересудов — участь малоприятная.

— Не думай, что я тебя осуждаю! — поспешила уточнить Лесли. — Как и они, впрочем. Они все тебя любят, уважают...

— Кто это «все»?

— Ну, Гейл, Джули, Крис...

— Чертовы болтушки!

— Да ничего здесь такого нет. Они наверняка никому об этом не говорили, кроме меня. Вероятно, считают, что, раз мы работаем вместе, я хорошо тебя знаю. Хотя, конечно, они ошибаются, — смущенно призналась Лесли. — Они догадываются, что у тебя кто-то есть, и понимают, что, как только она вернется, ты выйдешь из игры.

— Тут они правы, — кивнул Марк, чувствуя, что готов это сделать хоть сейчас.

— Понимаю. Речь идет о Кэтлин?

— Ну да. Помнится, она тебе понравилась, когда мы лечили ее мать.

— Еще бы! И скоро она возвращается? Дженет говорила, что в июле.

— Это что, допрос? — нахмурился Марк.

— Ну что ты! — негодующе воскликнула девушка.

— Да, она возвращается в июле. Одиннадцатого, — торопливо произнес он, жалея, что обидел ее. — Тебе все это кажется странным?

Она медленно покачала головой и подняла на него выразительные сапфировые глаза.

— Вам пришлось нелегко — тебе и Дженет. В таком деле нет правых и виноватых. Через это нужно пройти, вот и все.

— Как поживает Дженет? — спросил Марк после паузы.

— Занята в театре. Мы с ней не виделись после премьеры. Судя по голосу, у нее все хорошо.

Девятого июля в девять утра Марк позвонил Кэтлин. К телефону подошла она сама.

— Итак, ты вернулась.

— Да. Час назад. — За этот час Кэтлин не обнаружила никаких посланий от Марка. Это должно было означать, что его планы не изменились и он по-прежнему хочет ее видеть. — Мы решили не оставаться на свадьбу.

— Чью свадьбу?

— Чарльза и Дианы. Я имею в виду принца Уэльского. Бракосочетание назначено на двадцать девятое июля, а я не могла так долго ждать — ведь меня пригласили на день рождения.

— Понятно. Ну и как все было?

Он явно имел в виду их четырехмесячную разлуку. По голосу Кэтлин чувствовала, что он страшно хочет ее видеть, но решила немного помучить.

— Бесподобно! Неужели ты не видел ни одного матча? Полуфинал между Коннорсом и Боргом был теннисом с большой буквы. Я уверена, что именно поэтому Борг проиграл Макинрою в финале — он выглядел измотанным. А Макинрой, разумеется, вне конкуренции. Он еще много лет будет радовать нас своей блестящей игрой. Что же касается Крис Эверт Ллойд...