— Джеймс, — прошептала она, глядя ему в глаза.

Он хотел ее поцеловать, но губы словно одеревенели. Он не мог вымолвить ни слова. Наверное, сейчас он бы не удержал даже сигарету. Снова прижав Лесли к себе, Джеймс прошептал:

— Пойдем выпьем горячего шоколада.

Взявшись за руки, молодые люди направились к ярко освещенному буфету. К тому времени как паром достиг Сиэтла, они уже согрелись, подкрепившись восхитительным сладким напитком и общей сигаретой, и теперь были готовы проделать утомительный обратный путь на мотоцикле.

У поворота к дому стоял старый автомобиль. Не доезжая до него, Джеймс остановился, не выключая мотора.

— Хочешь, я пойду с тобой? — предложила Лесли.

«Почему он пришел так рано?» — ломал голову Джеймс. Обычно по пятницам его папаша начинал пить в баре, а домой заявлялся не раньше полуночи. Его неожиданно раннее появление не предвещало ничего хорошего. Он заколебался.

— Не стоит. Что, если я отдам тебе учебники завтра? Ты ведь будешь у Ларри на вечеринке?

«А как я объясню это Алану? — с ужасом подумала Лесли. — И почему он не приглашает меня в дом?»

— Я могу подождать и здесь. Мне совсем не холодно, — храбро объявила она.

Это была неправда. Она опять замерзла; кроме того, мрачные окрестности пугали ее. И все же лучше забрать учебники как можно скорее.

— Ты уверена?

— Да.

— Тогда я мигом.

Он скрылся в доме. Вскоре до Лесли донеслись чьи-то сердитые громкие голоса, потом хлопнула дверь и снова появился Джеймс, неся в руках ее книги и еще одну куртку.

— Все в порядке?

— Да, — буркнул он, не глядя на нее. — Вот, надень.

Между их домами было двадцать минут езды. Двадцать минут, разделяющие два мира.

В эти двадцать минут, завершающие волнующий, непонятный, восхитительный день, у Лесли оставался последний шанс побыть с Джеймсом наедине, поговорить, прикоснуться к нему. Двадцать минут, чтобы выяснить, действительно ли он хотел ее поцеловать в тот момент, когда она погладила его по щеке. Его глаза говорили «да», но он этого не сделал. Что заставило его передумать? И как следует поступить, чтобы он опять изменил решение? Интересно, кому принадлежит машина-развалюха и почему в доме поднялся такой крик? Неужели он сердится на нее за то, что она попросила принести учебники?

«Разве я сделала что-то не так, Джеймс? Когда мы увидимся? Поцелуй меня, Джеймс».

Подъезжая к дому, Лесли поняла, до какой степени измучили ее эти вопросы. Она не смела задать их Джеймсу, да и ответы ее не интересовали. Единственное, чего ей хотелось, — чтобы он не уходил.

Они молча направились по дорожке к дому. Джеймс нес учебники.

— Может, зайдешь? — предложила Лесли, зная, что уж ее-то родители всегда рады гостям.

Джеймс задумался.

— Пожалуй, не стоит, — нерешительно произнес он.

— Ты мог бы пообедать с нами, — продолжала настаивать она, догадываясь, что отказ не окончательный.

— Нет.

— Ну хотя бы зайди посмотреть, как твоя картина выглядит в рамке.

А вот этого говорить не следовало. Джеймс весь напрягся и сошел с крыльца.

— Я не могу остаться, Лесли.

— Ладно, — небрежно бросила она, беря у него учебники и возвращая куртку. Ей было обидно до слез.

Прижимая к груди книги, она обернулась. Дверная ручка была совсем рядом, но Лесли не могла себя заставить войти в дом.

— Лесли... — Джеймс легонько коснулся ее щеки.

— Что?

— Спасибо за компанию. Я прекрасно провел время. Он небрежно поцеловал ее в уголок рта и ушел.

На следующий день состоялись соревнования по плаванию. Лесли установила два рекорда, быстрее всех преодолев стометровку и пятьдесят метров вольным стилем.

— Судя по результатам, на здоровье ты не жалуешься, — заметил Алан, провожая ее домой после соревнований.

— Что? Ах да. Я чувствую себя прекрасно.

— Вот и отлично. Я зайду за тобой в полвосьмого.

Вечеринка у Ларри, формально приуроченная к Валентинову дню, была типичным субботним времяпрепровождением элитарной компании. Те, кто приходил без пары, располагались в гостиной, чтобы позлословить об учителях, обсудить перспективы поступления в университет, обменяться мнениями по поводу нового фильма или недавно выпущенной пластинки. Порой разговор касался философских вопросов, но никто не рассуждал о них всерьез. Влюбленные же, как правило, выбирали более укромные уголки, где можно было побыть вдвоем, потанцевать и всласть нацеловаться.