Я сказал: покеда, Таня!

А она ругнулась крепко.

У неё, я врать не буду,

Через месяц и не позже

Налились мажорно груди,

Лаком заблестела кожа...

Мне истерики не в жилу,

Я их посылаю к чёрту,

Лишь бы ночь в мозгах не рылась

И не трогала аорту...

«»»»»»»»»»

Было время, в нём к перрону

Подавались эшелоны,

Забивалась сеть решёток

Сотнями молчащих глоток.

Равнодушны у конвоя

Автоматы под рукою,

Окончательное слово

Выплюнуть всегда готовы.

От тюрьмы живая лента:

Фраера-интеллигенты

И братва в наколках синих,

Фиксы – сталь и взгляды в спины.

Набиваются в теплушки

Брито-сизые макушки,

Отправляются вагоны

В пересылки или СЛОНы.

Мы командой разудалой

Следом не бежим по шпалам,

Бдит на тормозной площадке

Конвоир с шинельной скаткой.

Мы несёмся в мир знакомый

Без изгибов-переломов,

Без тяжёлого дыханья

Сотен глоток ожиданья;

Сотен глаз, несущих нечто,

Сотен ног, шагнувших в вечность

С правотой-неправотою

Мимо детства золотого.

А в тюрьме глухи ворота,

А за ними зреет что-то,

Чтобы выплеснуться снова

Длинной лентою без слова.

«»»»»»»»»

Если отбросить словесную накипь

С тела стиха, обнажив его душу,

То уподобишься глупой собаке,

Ради ошейника мягкость подушек

Бросившей, и с перекушенной цепью

Впавшей в помойное великолепье.

Нет, не язвите над слогом тяжёлым,

Я до конца свои мысли не вляпал

В очень наигранную весёлость,

Но с придыханиями из-под кляпа,

Вбитого в горло не ради забавы,

А для поимки почёта и славы!

Что, непонятно?..

Не впавший в красивость

Глубже глядит и стыдится амёбой

Быть в туалетно-общественном сливе,

Выморщив лоб, а по-вашему лобик!..

Впрочем, я к этим словам безразличен,

Главное, лобик не пуст, а набычен!

Душу подай вам… тарелка с каёмкой

Стала щербатой от прикосновений,

Нет, не Наташи, не Любки, не Томки,

Это бесплотные, в общем-то, тени,

Мимо скользнувшие, чувства не тронув

Ни на понЮх, впрочем, можно на пОнюх…

Собственно, всё, опускаю я пипку

У рукомойника. Время стекает

В круто пристёгнутую улыбку

Не обнадёженного Икара,

А человека с душою, который

Вам на вопрос не ответит, сеньора!

«»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Кашель нервного котёнка расчленяет темноту

На неравные частицы – на сегодня и на ту,

Что в сознание вселилась, жухлым веником гребя

Мусор прожитых событий от себя да от себя.

Я по замкнутому кругу мимо мебели простой:

Может, на диване гнутом задержался кое-кто

Или на махровом стуле в оболочке полотна

Угнездился друг привычно, лапая бутыль вина?

Никого! Хрипит котёнок, наглотался шерсти он, Рвёт когтями из дивана одуревший поролон,

Темнота ему бирюльки, это мне она дика,

А электро где-то что-то отключилось на века…

Ишь, сомнительное время, как ты крутишь мне мозги –

Ноль вниманья на волненье и нелепые круги

По квартире, голосящей невозможной тишиной,

Стопроцентно настоящей, не фальшивящей со мной!

Как сказал один философ, всё на свете чепуха, Человеческие мысли в большей степени труха,

Но любой ему ответит: зачислять мой мозг в труху?!

А не шёл бы ты, товарищ, прямиком к папаше ХУ!

Это так, да вот котёнок снова кашляет во тьму

И хвостишком колошматит по сознанью моему!

Чем поможешь этой бяке, если сам плывёшь в ночи, Булькая и натыкаясь на углы и кирпичи?..

«»»»»»»»»»»»»»»»

Я вырос из штанов, Экзюпери,

Быть принцем мне наивно и смешно,

Да и рождён я бабою в Твери,

В общаге, сто соседей за стеной.

Каков кусок, таков и человек!

По телу, не по здравости ума,

Жизнь проходила скрипами телег,

Врастали в землю по уши дома.

Сто королев на школу, сто принцесс,